широко расставив руки в позе «ты что, издеваешься надо мной». Это была их обычная рутина. Микер заикался. Колтон послушно играл роль скалы, непреклонной и холодной.

– Тебя должно это волновать, – сказал Микер. – Поскольку он держит твои яйца в руках. – Колтон снова почувствовал, как его тянет в глубине души, как земля ускользает из-под ног. Если бы Лейн была здесь, он бы спросил, что она слышала, о чем шептались в углах. Но тени в комнате складывались в особенно грозные узоры, которые подчеркивало восходящее солнце, а Лейн была где-то в кампусе, возможно, втыкала булавки в куклу с его именем.

Эта мысль заставила его нахмуриться, а нахмурившись, он заставил Микера сильнее сжать руки.

Часы на запястье Колтона пискнули: ненужное напоминание; он знал, что уже шесть сорок пять, и сказал:

– Самое время для моего коктейля.

– Что? Прямо сейчас? – вытаращился на него Микер.

– Пойдем. – Колтон направился по коридору, шаркая носками по мрамору. – Или не иди. Мне все равно.

Кухня была широкой и светлой, выложенной черно-белой плиткой. Он достал из холодильника запотевший пакет молока и отмерил три чашки в блендер. Затем последовали остальные продукты, выложенные в аккуратном порядке: половина ложечки протеинового порошка; замороженная клубника с бананом, нарезанным тонкими круглыми кружочками, ложка капусты. Микер достал из внутреннего кармана пальто свернутую папку из манилы и расправил ее на столешнице. Колтон посмотрел на нее боковым зрением.

– Что это?

– Это… – Микера перебил звук жужжания блендера. Они смотрели друг на друга через всю кухню, пока блендер превращал замороженные фрукты в жидкость. Колтон убрал палец с кнопки. Звук исчез.

– Извини, – сказал Колтон, совсем не чувствуя сожаления.

– Это отчет о вскрытии Перетти, – возмущенно закончил Микер. – Небольшое домашнее задание для тебя.

Телефон Колтона пискнул, сигнализируя о приходе сообщения.

– Не интересует, – сказал он, проигнорировав файл и посмотрев на свой сотовый.

– Не по желанию, – ответил Микер.

– Все по желанию.

Сообщение было от Хейса. Колтон засунул телефон обратно в карман спортивных шорт.

– Так уж получилось, что сегодня мне не хочется выполнять работу Апостола.

– Никто не спрашивал о твоих желаниях, Прайс. – Улыбка Микера была такой же дерганой, как и все остальное в нем. – Ты сделаешь то, чего от тебя ждут.

Колтон прислонился к стойке и сделал глоток своего коктейля. Он не оставил блендер включенным достаточно долго, и консистенция была слишком густой.

– Я не мальчик на побегушках.

– Верно, – согласился Микер. – Ты вообще не мальчик, ты маленький засранец. Возьми это. Просмотри все. Посмотри, не сможешь ли ты понять, почему эти идиоты все время оказываются мертвыми. Апостол ждет от тебя звонка сегодня вечером.

Когда он ушел, Колтон допил свой коктейль и поднялся наверх, чтобы принять душ. Из колонок доносился «двадцать четвертый каприс» Паганини, скрипичное соло вызывало дрожь в ступнях. Он не позволял себе думать о папке. Вместо этого он думал о звуках, которые издавали тенистые совы, далеко за пределами его способности слышать их.

Закончив, он насухо вытерся полотенцем и включил новости. Репортер с мрачным лицом стоял в центре кадра и рассказывал о последней в череде смертей туристов в Иллинойсе. Новой жертвой стал студент по имени Джулиан Гузман. Американский пловец. Отличник учебы. Любимец друзей и семьи. Его нашли на обочине Чикагского шоссе, тело было размозжено, как убитое на дороге.

Колтон не знал, что он почувствовал от этой новости. Опустошение? Раздражение? Страх? Джулиан Гузман, выпускник Годбоула, обладал удивительной способностью находить двери между мирами. Одно дуновение, и он улавливал любые разрывы в атмосфере, как кровная гончая. Однажды, на втором курсе, Колтон спросил Гузмана, чем пахнет поредевшее небо.

– Серой, – ответил Гузман. – Серой. Это не роза, чувак. Эта хрень воняет. – По телевизору мрачная женщина со слишком большим количеством зубов смотрела прямо в камеру и объясняла, как Гузман истек кровью и умер на тротуаре, где его обнаружили.

Колтон задумался, медленно ли истекают кровью. Ведь утопление требует большего времени.

Он помнил, как проваливался под лед, как холод терзал его кожу. Анестезирующий ужас от того, что он проснулся на несколько дней позже, чем ожидал, под утро, которое было на несколько градусов теплее. Властную ауру маленькой девочки, всю в радуге.

Родители почти не смотрели на него, как только он получил медицинское разрешение вернуться домой. Он знал, что они винят его. Маленький Колтон Прайс, вечно опаздывающий. Всегда попадал в переделки. А Лиам, обязательный старший брат, всегда был рядом, чтобы вытащить его.

Ему не удалось вытащить Колтона из пруда.

Сера и песок. Тени и лед. Утонувшие мальчики и фунт плоти. Один ужасный несчастный случай за другим. Наследие Годбоула строилось на костях.

Колтон выключил телевизор. Было семь тридцать.

Он проверил свой телефон и открыл сообщение от Хейса. Оно было кратким: «Ты видел новости сегодня утром?»

«Да, – ответил он, – только что видел».

Входящий ответ мгновенно пискнул: «Похоже, Гузман выбил мяч. Кто из нас на площадке?»

Это была шутка, но она оставила его равнодушным.

«Костопулос», – ответил он.

Отложив телефон, Колтон оделся в одежду, которую погладил и разложил для себя накануне вечером. Он сел на край кровати и натянул носки, стараясь не думать о смерти. Тишина в его комнате была всеохватывающей. Тишина в доме грозила поглотить его целиком.

Позже утром он пришел на семинар первокурсников в Уайтхолл и обнаружил, что Лейн уже там. Еще одна перемена. Еще одна неполадка в его распорядке. Он остановился в открытой двери, застигнутый врасплох ее присутствием. Она была одета во все черное, волосы – цвета водопада, и в течение нескольких секунд Колтон не мог понять, какие инструкции он должен был выполнить. Он должен был быть в классе за пятнадцать минут до прихода учеников. Он должен был держаться подальше от Лейн. Он не мог подчиниться одному указанию, не отказавшись от другого.

Его убедил кофе. Латте стоял на краю стола, пар еще поднимался от его белого бумажного стаканчика. Он понял, что напиток – это предложение о перемирии. Колтон не хотел принимать его. Он не мог принять его. Но поджать хвост и спрятаться в другом месте до начала занятий было слишком трусливым поступком. По его мнению, в интересах обоих было, чтобы он вообще никак не реагировал.

Он почувствовал пронизывающую боль под ребрами, как только переступил порог. Физическое напоминание. Реакция Павлова. Он не ожидал, что прямое неповиновение будет ощущаться так осязаемо. Подавив стон, он направился к столу.

Зажав ручку между зубами, Лейн не поднимала глаз от своего планшета. Она выглядела полностью поглощенной чтением, Колтон не был