что во время флюорографии я делал всё наоборот, пытаясь запутать умный прибор и бывалого рентгенолога.

«Не дышать!»

И я начинал дышать в три раза чаще.

«Дышать!»

И я набирал в рот воздух и не выпускал его обратно.

Сутки прошли в раздумьях, неумелых молитвах комсомольского активиста, кем я был тогда, обещаниям самому себе, что если никто ни о чём не узнает, то я большое ни капли, то есть, ни сигаретки в рот!!! Ни — ни!!!!

Несколько раз созванивались с Рудиком.

Мама опять что-то стала подозревать.

— Сложное домашнее задание вам задали? Что вы так часто говорите с ним по телефону?

— Нет… Просто… Я не боюсь домашних заданий, мам, ты же знаешь.

Учился я хорошо. Что было, то было.

Следующий день в школе был очень нервным.

Остальных курильщиков нашего класса, а они точно были, этот злободневный вопрос как будто и не интересовал.

Они всё также баловались на уроке и переменах, приставали к девочкам и младшеклассникам, на большой перемене покупали знаменитые школьные котлеты в столовой у тёти Греты, лениво отвечали на уроках, ну и так далее.

Кое-как добрёл до дома.

До этого мы пошептались с Рудиком около его подъезда. Он жил совсем рядом со школой.

Ближе к вечеру приходит домой мама.

Как обычно кладёт на кухонный стол пакеты с продуктами.

Что-то оттуда ставит в холодильник.

Потом идёт в комнату. Что-то начинает делать по дому.

Я за всем этим наблюдаю и жду развязки всей этой истории…

Но мама молчит. Или говорит на другие темы.

Со мной, с бабушкой, с братом.

Потом с папой, который приходил с работы позже.

Но я уже не мог ждать.

Это нетерпеливость так и осталась одной из главных черт моего характера.

Уж не знаю, хорошо это или нет…

Я подошёл к маме и тихонько спросил.

— Ну что там?

— Где?

— В поликлинике, мам, — чуть повысил я голос. — Что там с медкомиссией? Ты же уже знаешь все результаты.

— Там всё хорошо, Давуля. Что ты так беспокоишься?

— То есть анализы, рентген, всё хорошо?

— Да, конечно.

Мне захотелось подпрыгнуть на месте, но я сдержал себя.

И я почувствовал, что настоящий камень упал с души только сейчас!

— Мам, а не знаешь, у всех парней всё хорошо? Например у Артура, Рудика, Стёпы?

— Да вроде у всех. Что ты так волнуешься? Что с вами может быть? Вы ещё такие молодые.

Я не стал звонить другу. Я отпросился у родителей и побежал к нему.

Крикнул в балкон. Он спустился.

По моему лицу понял, что пронесло.

— Видишь, — говорит, — как мёд помог!!!

— Я съел всего ложек десять, отвечаю.

— Ну и что, — говорит. Всё равно помог. Есть сигарета?

Да уж… Горбатого могила исправит…

Эту поговорку я, житель небольшого горного армянского городка, тогда ещё не знал.

Также как и не знал, что буквально через несколько лет моего друга не станет…

Курить мы, конечно же, не бросили.

Рудик сказал, что если так легко, с помощью мёда, можно убрать следы курения, то будем курить дальше!

А потом мы окончим школу, поступим в вузы в других городах, станем совершеннолетними, и можем курить сколько хотим.

Такая история.

Не курите, люди! Вредно это!

И отнимает много нервов, как вы только что убедились!

КОРОМЫСЛО

В 2011 году, вернувшись в Петербург после долгой московской командировки, я купил свой первый бизнес — небольшой уютный магазин по продаже разливного пива на проспекте Просвещения.

А через полгода, набравшись опыта и терпения, я решил сам построить себе магазин. С нуля.

В старорусском стиле, в Весёлом Посёлке.

(это такой район города)

Для творческого вдохновения я поехал к Юре.

Это мой хороший московский приятель.

Он одновременно и отличный художник, и хороший дизайнер, и большой любитель выпить и весёлый собутыльник.

В то время Юра достраивал свою дачу под Бологое и пригласил меня туда на выходные.

Встретиться, так сказать, посередине, между двумя столицами.

Места там живописные, телефон тогда не ловил, классическая глухая русская деревня.

Телеги, берёзки, коровы, сельпо…

Пока я шел двести метров от такси до Юриной дачи, местные жители смотрели на меня как на инопланетянина.

Ничего страшного, привык, я много где был в России и не только.

Примерно такие же взгляды я ловил на себе и в глухой деревушке в Вологодской области, и на молдавском хуторе в 100 км от Кишинёва, и на концерте московской панк-группы в легендарном клубе «Фиш-фабрик» в Санкт-Петербурге.

Возвращаясь к нашему рассказу, скажу, что я отлично провел там выходные с Юрой и его семьёй.

На даче тогда отдыхали и другие Юрины знакомые, интересные люди из интеллигентских кругов столицы.

Мы все что-то готовили, выпивали, бегали по очереди в сельпо за добавкой, купались в речке, мылись в бане, разговаривали, пели песни под гитару, читали стихи и рассказы, художники рисовали и писали картины и т. д.

Я больше старался быть у мангала. Генетическое притяжение!

И там комаров поменьше.

Кстати, столько комаров я в жизни никогда больше не видел!

Пришло время возвращаться в Петербург.

Прощальный вечер.

Сидим с Юрой на террасе. Он курит, я пью кофе.

И у нас рюмки с коньяком.

И под шум речки, гул творческого спора Юриных и уже моих друзей, пение птичек и играющего из колонок блюза, Юра мне говорит:

— Я здесь фундамент копал и нашел много всякой старой утвари — горшки, инструменты и т. д. Если хочешь, возьми что-нибудь для оформления своего магазина.

Мы спустились в погреб, где среди банок с огурцами и старых мольбертов на полках лежало большое количество артефактов.

Из всего увиденного мне больше всего понравилось деревянное резное коромысло.

19 век, как сказал Юра.

Я тут же представил коромысло над входом в магазин, и на нём вместо вёдер две большие пивные кружки, с бутафорской пеной.

Юра, как дизайнер и очень креативный и творческий человек, немного откорректировал мой дизайн-проект, одобрил его и благословил!

Обратно до железнодорожной станции надо было ехать в 6 утра, в ПОНЕДЕЛЬНИК, на пролетарском автобусе.

Знаете, ходят такие между сёлами, с когда-то белыми занавесками на окнах, стойким запахом перегара и мухами в салоне, с усатым водителем в обязательной кепке и о чём-то шепчущимися пассажирами с котомками и невесёлым настроением.

В день моего отъезда, рано утром Юра меня разбудил, чтоб проводить до остановки.

Он, судя по всему, уже давно проснулся, а может ещё и не ложился.

Но чувствовалось, что уже опохмелился.

При выходе из дома он даёт мне огромный сверток.

— Юра, — спрашиваю, —