– наш войсковой фельдшер, Яков Моисеич, на курсах ОПП говорил так: – Если, делая искусственное дыхание, вы не сломали жертве пару рёбер, значит, плохо старались…

На четвёртом заходе рот-в-рот Гера закашлялся и пришел в себя.

– Ох, мать моя женщина!.. – выдохнул он и сел, оперевшись спиной о шкафчик.

Я пристроился рядом – ноги не держали. В проём между ножек стульев мне был виден пол, да и почти вся кухня. Призрака там не было.

Гера потянулся к бутылке. Но от водки осталась лишь пахнущая спиртом лужица на полу.

– Во блин… пролили, – расстроился гость.

– Это не призрак, – сказал я, глядя, как он вымучивает бутылку: "ну кошечка, еще капельку…"

– Да ну на фиг, а кто тогда? – Гера посмотрел на меня белыми, как варёные яйца, глазами.

– Это мстительный дух, – я уже успокоился и потянулся к кухонному ящику, в котором, я знал, Антигона хранит ментоловые сигареты. Достал пачку – осталось три штуки – прикурил, выпустил дым…

– А какая хрен разница? – после приступа Гера стал выражаться коротко и ёмко.

Я посмотрел в потолок. Лепнина на нём была настоящая, гипсовая, не то, что нынешний пеностирольный новодел.

– Призрак пугает, – сказал я, собравшись с мыслями. – А этот…

– Дак я же и говорю: боюсь до усрачки! – выдохнул Гера.

– Ты боишься не призрака. Ты боишься умереть.

– Ну!..

– А призрак убить не может. Повыть, поколыхаться, воздух охладить – но не убить. А это… Колись, Гера.

– Не понял, блин?..

– Мстительный дух приходит с одной целью: покарать виновного. Того, кто обидел его при жизни. А твой дух очень обижен – если кидается на посторонних… В его нынешнем состоянии он уже не разбирает, кто прав, кто виноват. И это очень плохо.

– Не, ну ты же его грохнул, а? Он же развеялся!..

– Боюсь, я его только разозлил. И теперь он нападёт на кого-нибудь ещё.

Вдруг меня разобрал смех. Нет, я не сошел с ума. Как раз наоборот, оценил юмор ситуации: два взрослых мужика среди ночи сидят на полу кухни, и всерьёз обсуждают нападение призрака.

– Да и хрен с ними, – Гера тоже повеселел и приободрился. – Лишь бы от меня отцепился.

– А на других тебе, значит, плевать, – поднявшись, я пошел к тому месту, где исчез призрак – посмотреть, чем таким я в него запустил.

Это была хрустальная солонка. Попав на плитки, она разбилась и соль рассыпалась широким веером.

Ну конечно, – кивнул я своим мыслям. – Соль. Универсальное средство борьбы с нечистью, – оказалось, чтиву из нашей библиотеки, которое я считал любопытным развлечением, могло сыскаться практическое применение… – Надо будет прикупить побольше и держать при себе.

Я ущипнул себя за руку. Нет, ну не идиот ли? Всерьёз собираюсь воевать с призраками. Может, я просто сплю? Во сне любые чудеса кажутся закономерными и обычными…

– А почему мне должно быть не плевать? – перебил мои мысли Гера. – Я эту хрень к себе не приглашал, и только справедливо будет, если другие хапнут того же дермеца, что и я. Вот если бы её к Лёльке послать, – он мечтательно вздохнул. – Это моя бывшая, – поднявшись, он самовольно залез в холодильник, но лишь тоскливо вздохнул: спиртного больше не было, а где стоит "Арктика", я говорить не собирался. – Ну, чтоб не до смерти, а так, припугнуть. Она бы мне тогда всё-о-о-о выложила.

– То есть, едва не отбросив копыта, ты желаешь того же бывшей жене?

Никакой благодарности за спасение, кстати, я так и не дождался.

– Не, ты не понимаешь, – хлопнув дверцей, Гера распотрошил Антигонину пачку. Одну сигарету он, прикуривая, сломал и тут же бросил на стол, взял последнюю… – Это же такая сука. Раздела меня догола. При разводе. Я у неё в ногах валялся, а она смеялась.

– Ты чем по жизни занимаешься?

Казался Гера или бандитом средней руки, или подручным какого-нибудь политика, что было в общем-то, одно и то же…

На гостя мне смотреть не хотелось, так что отыскав в закутке веник и совок, я принялся подметать пол.

Выложенная терракотовой плиткой звезда, которая раньше казалась декоративным украшением, сейчас привлекла моё пристальное внимание. Пять острых углов, в середине – пятиугольник. Вся фигура вписана в круг, по его ободу тянутся буквы древнеарамейского алфавита… Надо уточнить, что здесь написано – я мгновенно вспомнил, где видел такую штуку раньше. В книге М. Холла, в главе о древних культах…

Пентаграмма, или же пентакль.

Если смотреть от кухонной стойки, где были мы с Герой, пентакль располагался к нам "рогами", был перевёрнут. А перевёрнутые пентакли ещё называют "Сигил Бафомета". Или звезда дьявола…

– Да бизнесмен я, – пожал плечами Гера. – То-сё, туда-сюда… Но всё чисто, – он выставил вперёд пустые ладони. – По закону. Сейчас без закона никуда.

Сказал он это так тоскливо, ностальгически, что захотелось ему врезать. Голова моя, наклоненная над веником, сделалась пустой и тяжелой, как чугунок, в глазах заплясали красные мушки…

Выпрямившись, я подошел к мусорному ведру, чтобы выбросить осколки и соль, и меня отпустило. Оглянувшись, я понял, что не подумав, занял место духа в центре пентакля, а теперь вышел за его пределы.

Чудны дела твои, Господи…

Мой отец, бывший партиец, человек аналитического ума, в Бога не верил. Но просыпав соль, никогда не забывал плюнуть через левое плечо. Повстречав бабу с пустым ведром – поворачивал назад. И никогда не выносил мусор на ночь глядя.

Я его поведение понимал так: на Бога надейся, а сам не плошай. Суеверия и вера в моём детском разуме были суть – одно…

Впрочем, правильно писал поэт: – Не бывает атеистов в окопах, под огнём.

– Играть люблю, – неожиданно сказал Гера. Я воззрился на него в удивлении – забыл уже, что сам спрашивал о занятиях. – Покерок, двадцать одно… Играю нечасто, но грамотно. Не загибаю.

При упоминании карт в голосе его прорезалась гордость – я так понимаю, профессиональная.

Сам я играть никогда не любил. "Цыганская игра", – как-то раз, в детстве, обронил отец. А я цыган тогда боялся страшно… Впрочем, не будем об этом.

– И что больше: выигрываешь или проигрываешь? – спросил я без любопытства, просто чтобы побудить его говорить дальше.

– Как карта ляжет, – философски вздохнул Гера. – А вот была у меня одна знакомая… Мы её меж собой Графиней звали. Прикинь: заранее знала, какую карту ставить.

Я усмехнулся. О системы карточных игр копий сломано немало. Везунчиков объявляли и провидцами, и волшебниками, и что