Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Добравшись до Кимми, Гор обвивает ее руками. Та без возражений позволяет увести себя. Пусть он и гораздо крупнее, неожиданно начинает казаться, будто это кузина его поддерживает, а не бог ее защищает.
– Еще кто-нибудь заглянет? – язвительно интересуюсь я. – Можем устроить вечеринку инвалидов. Как ты себя чувствуешь, Данте? Пребывание в бутылке не сильно на тебе сказалось?
– Мне лучше, чем тебе, Гору или Азу. Просиди я в той бутылке дольше, было бы намного хуже, но Намик быстро меня выпустил. – Он улыбается управляющему королевы, и синие щеки Намика розовеют.
– Энола у Азраэля? – продолжаю задавать вопросы в попытке воссоздать что-то вроде нормальности, которой больше никогда не будет.
Я хоть выгляжу по-прежнему? В первую встречу Платон показался мне обыкновенным пожилым мужчиной. Чтобы подтвердить принадлежность к вампирам, он продемонстрировал мне клыки и смену цвета глаз. Особенно кровожадным Платон при этом не выглядел. Правда, незадолго до того он мог покормиться. Слабеет ли жажда крови со временем? Саида что-то такое упоминала, но у меня нет возможности провести в этой кровати несколько сотен лет. Накатившее отчаяние причиняет больше боли, чем желание пить кровь.
– Аз в порядке. Пришлось разорвать вашу связь, чтобы он не умер, – произносит Гор, однако ворчливый тон лишь подчеркивает его беспокойство.
Какую связь?
– Энола с парой воинов-призраков в Иерусалиме, – вмешивается Данте, прежде чем я успеваю спросить. – Наблюдают за туннелем. Нам необходимо знать, что дальше планирует Сет. – Он подплывает ближе. – Аз скоро встанет на ноги. Не беспокойся о нем, и для тебя мы тоже найдем какой-нибудь выход.
Любопытно, что он подразумевает под выходом. И верит ли вообще в возможность обратного превращения?
– И какой же? Потрясную маленькую тюрьму в Арктике или что-то типа того?
Однако джинн не смеется.
– Не тюрьму, нет. Аз ни за что этого не допустит, принцесса.
– Не называй меня так! – огрызаюсь я.
Забудет ли меня Азраэль, если вернется в Атлантиду, где его будет ждать Нейт? От одной мысли об этом ранее ледяные щеки начинают пылать. Неужели Исрафил прав?
– Не смей даже думать, принцесса, – резко бросает Гор. – Он никогда тебя не забудет.
Оказывается, не все изменилось. Бог продолжает без приглашения разгуливать по моему разуму. Я издаю негромкий рык, на что он лишь смеется. Но при этом так разворачивает Кимми в объятиях, чтобы я ее не видела. Впрочем, ее запах я все равно чувствую.
– Сначала мы все должны поправиться, – вклинивается Данте. – Дальше посмотрим. До тех пор моя мать постарается держать аристоев в узде. Пошло довольно много слухов о том, что случилось в пещере. Пока еще мы стараемся скрывать, что Сет заполучил кольцо.
– Мы вернем его и заставим Сета заплатить за то, как он с нами поступил, – шиплю я.
– Обязательно, – с такой же горячностью откликается Гор, сильнее сжимая Кимми. Данте между тем молчит. – Но для этой битвы нам нужно стать сильнее, чем сейчас. По доброй воле он кольцо не отдаст. И этих магинь тоже не стоит недооценивать. Змеи. У меня в голове не укладывается, что они живут в геенне. – В последнем слове звучит отвращение… и что-то еще, похоже, страх. – Я давно забыл об этом месте.
– Точнее, «игнорировал его существование», – замечает Данте. – Как и все мы. Там творилось неописуемое.
Пытаюсь отыскать в памяти все, что мне известно о месте с таким названием, однако в голову приходит лишь то, что евреи считали его адом.
– Если это ад, то Сет именно там, где ему самое место. Сколько потребуется времени, чтобы твои глаза зажили?
– Неделя. Возможно, чуть дольше.
– Зависит от того, насколько он будет спокоен, – сообщает Кимберли. – Именно поэтому ему следует лежать в постели, а не бродить по дворцу.
– Ты так вкусно пахнешь, я боялся, что Тарис тебя укусит. А сразу отправлять сюда гвардию Саиды не хотел, – защищается бог. – Как только выздоровею, отправлю тебя в Лондон к Гарольду и Селкет… там ты и останешься.
– Можешь забыть об этом, – похлопывает его по груди кузина. – И максимум, чего ты боялся, – это лишиться медсестры.
– Я боялся за тебя. В таком случае я лучше доставлю тебя сразу в Хайклер и расскажу твоей матери, что произошло, – не сдается он. – Спорим, с целью образумить она запрет тебя в подвале? Ты должна находиться в безопасном месте. И пока еще можешь выбрать его сама.
Неодобрительно качая головой, Кимми высвобождается из его объятий и возвращается к моей кровати.
– Я именно там, где и должна быть.
Она берет меня за руку, и мне едва удается подавить рык. Теперь я не переношу человеческое тепло, хотя кузина и вполовину не такая горячая, как джинн. Никто больше не сможет ко мне прикасаться. Я зверь в теле молодой девушки. Резко отдергиваю руку:
– Он прав, Кимми. Мне вообще не следовало впутывать тебя в это дело.
Я вела себя слишком беспечно, и теперь Кимми придется разгребать последствия.
– Ты меня не втягивала, – напоминает она тоном, поразительно похожим на тон Гора пару мгновений назад. – Это было мое решение. Я рада, что приняла его и сейчас нахожусь здесь.
Сдаюсь. Во всяком случае, на данный момент.
– Попробуй немного поспать, – советует Данте. – Завтра утром принесу тебе свежей крови.
От одного этого слова меня вновь охватывает жажда. Нужно силой воли держать ее под контролем. Нельзя поддаваться желанию. Интересно, получила ли я какие-то способности после обращения? Существуют мифы о вампирах с крыльями. Не будь это так ужасно, я бы пришла в восторг от идеи полетать вместе с Азраэлем.
– Не вешай голову, Тарис, – говорит на прощание Гор. – Если тебя это утешит, держу пари, в поединке ты победишь и меня, и Аза. Теперь можешь не терпеть его выходки.
Кимми пихает его в бок. Гор вздрагивает и уводит ее из комнаты.
– Он еле стоит на ногах, – качает головой Данте. – Однако мне не удалось отговорить его отправиться на поиски Кимми.
– Потому что он ее любит, – бормочу, чувствуя, как тяжелеют веки. – Просто еще об этом не знает или, скорее, знает, но до чертиков боится себе в этом признаться.
Пролетев по комнате, Данте тушит ненужные огни, поскольку я в темноте вижу не хуже, чем при свете дня.
– Повезло, что байка из «Сумерек» о том, что вампиры не спят, – полная чушь.
Несмотря на обуревающие душу злость и отчаяние, мне не удается сдержать смешок.
– Ты смотрел «Сумерки».
– Раз сто, не меньше, – не отрицает джинн. – Признай, Джейкоб весьма горяч.
– Я
