Ностра с Чанхелем сидели на корме лодки, вцепившись друг в друга и борта — и молчали, очень прилежно и старательно изображая пустое место.

Потому что кто их, этих старших ребят, знает — Тику просто на берегу оставили, а тебя, может, и вовсе на ближайшем островке высадят, если решат, что мешаешь.

Собственно, Чанхеля-то брать с собой никто и не собирался — это Ностра заупрямился, с мольбой глядя на приятеля, и Чанхель, набравшись духу, объявил, что если его не возьмут, то он устроит самую настоящую голодовку.

Угроза была серьёзной, и Чанхеля взяли на борт.

И вот теперь маленькая диковинная лодка прыгала по волнам, устремившись в сторону увиденных Нострой в том сне острых скал, торчащих из воды когтями невиданного чудовища, — Небывалый остров раз в пару лет миновал их, когда приближался к Границе Ада. Скалы те, вечно усеянные клочьями пены, возвышались буквально на её краю, среди коварных течений, зловещих бурунов и пронизанных багровыми вспышками смерчей, а оттого зрелищем были запоминающимся… И именно подле них во сне Ностры загадочная морская тварь «с во-от такенной пастью» утаскивала несчастного Айно на дно морское.

Тут бы разумному человеку испугаться, но то разумному человеку, а не детям с Небывалого острова.

И лодка торопилась вперёд.

…Темнело на море стремительно, словно кто-то взмахнул — и завесил небо тёмной тканью. А затем другой кто-то — весьма любопытный и родственный по духу воспитанникам Приюта — пальцем проковырял в этой завесе дырочки-звёзды, а потом надавил чуть посильнее и случайно продрал узкий, заваленный набок серп Рохо, а чуть поодаль — и Сохо.

Небесный Путь казался протёртой по шву полосой, с которой то и дело срывались стежки метеоров.

Ностра, убаюканный мерным покачиванием лодки, заснул, привалившись к Чанхелю. Нуна вытянула ноги, облокотившись на борт, и мечтательно задрала голову.

— Ай, красота какая, надо чаще выбираться…

— Один такой уже довыбирался, — напомнил Нино, которому до смерти надоело тащить лодку в одиночку, на голом даре, а потому настроение на него снизошло мрачное и ворчливое.

— Но мы же не босиком по волнам! Да и обидеть нас сложнее, чем нашего милого Айно… Что он сделать-то сможет чудищу?

И, щёлкнув собранными в горсть пальцами, подвесила в воздухе над ладонью огненный шарик.

— Надо бы осторожнее, — неуверенно заметил Кио, — огонь над водой далеко виден.

— Осторожный ты наш, — отмахнулась Нуна. — Прятать нас от чужих глаз… и щупалец — твоя работа!

Кио вздохнул — слегка философски — и зажмурился, призывая дар. Воздух вокруг подёрнулся дымкой, и мгновением спустя мириады мельчайших пылинок надёжно укрыли лодку, являя миру лишь неясную тень над волнами. Поди разбери, не почудилась ли тебе она?..

— Боюсь, на такой скорости я долго полог удерживать не смогу.

— А ты постарайся, — ласково пообещала Нуна и зевнула. — …Поспать пока, что ли? Эй, мелочь, вы там живы?

— Я кушать хочу, — уныло вздохнул Чанхель. Несмотря на охвативший море полный штиль, его укачивало, и запасённые Нуной за ужином ягоды в рот не лезли.

— Только этого не хватало, — мрачно отозвался Нино. — Сейчас этот проглот окончательно проголодается, и тут-то нам всем и… Короче, упаси нас Вухо-Даму. Может, наловим рыбы, а? Нуна пожарит…

— А может, рыба наловит нас, — кисло предположил Кио, окидывая взглядом тёмный безбрежный океан.

— …А те, что с крыльями — вкуснее, — сквозь сон пробормотал Ностра и причмокнул.

Все настороженно замерли, выискивая в его словах очередное грозное предзнаменование, но Ностра сполз головой на локоть Чанхеля и засопел ещё безмятежнее.

— А кто такой Вухо-Даму? — спросил Чанхель после паузы.

— Да если б я сам знал!

— Вухо-Даму господин старший наставник поминал наравне с Номосом, когда я его однажды отвлечь пыталась и мантию ему слегка… ай, да ладно, дело прошлое, дело давнее, чего вспоминать!

Чанхель скорбно вздохнул и, ссутулившись, привалился к Ностре.

Какое-то время не происходило ровным счётом ничего. Лодка плыла, подгоняемая даром Нино, полог иллюзии мягко её окутывал, укрывая от мира, огонёк подпрыгивал над ладонью Нуны, разбрасывая тёплые отсветы, а на море царили штиль и безмолвие.

Один раз лодка на полном ходу влетела в стаю поднявшихся на поверхность медуз — те испуганно вспыхнули всеми цветами радуги и ушли на глубину, продолжая чарующе сиять там, в толще воды, причём сияние это со временем не затухало, а только разрасталось за счёт всё новых и новых медуз.

Небывалый остров давно растаял позади, слившись с тёмным горизонтом.

Притихшая Нуна зевнула раз, другой, и уронила руку на колени — огонёк какое-то время ещё плясал над ладонью, но постепенно затух… Нуна спала.

Следом за сестрой задремал на носу лодки и Нино. Лодка продолжала скользить по инерции, сама по себе, потихоньку замедляя ход.

Чанхель всхрапнул и, подвинув Ностру, пристроился головой у него на плече.

— Как бы нам тут не застрять… — отчаянно растирая слипающиеся глаза, пробормотал Кио.

Впрочем, поводов для паники вроде как и не было. В видении Ностры чудовище утаскивало Айно на рассвете — но ведь не прошлое же ему снилось, верно? Значит, времени должно быть ещё полно — вся ночь впереди!..

Лодку качнуло, словно её что-то толкнуло в днище.

Нино дёрнулся во сне и распахнул глаза.

— На риф наскочили? — неуверенно предположил Кио.

Однако, чем бы там ни было загадочное препятствие, лодка его благополучно преодолела и поплыла дальше. Нино кое-как направил её бег в нужную сторону и отрубился — дар истощал силы, так что чувствовал себя Нино так, будто эту самую лодку весь вечер тащил на плечах.

…Но стоило вновь воцариться умиротворённой тишине, нарушаемой изредка лишь диковинным пением глубинных чудовищ, дальних родственников грондов, да плеском волн о борт, а Кио — начать клевать носом, как загадочный толчок повторился, на сей раз сильнее.

Тут проснулась Нуна, помянула задницу Номоса, пихнула Нино, Нино сквозь сон отмахнулся, пробормотал про подводные рифы и снова подправил курс — не разлепляя глаз. Ориентируясь, как истинный алонкей, на одно только собственное чутьё безо всяких карт и компасов…

Кио зевнул и закрыл глаза.

Что-то вновь качнуло лодку, и через борт скользнуло тёмное щупальце, а следом и второе.

И третье.

Двигались они тихо и плавно, не тревожа сон горе-мореплавателей, и если бы одно из них не задело вскользь щиколотку Нуны…

Тут Нуна дрыгнула ногой и проснулась.

— А-а, гадость какая! — вопила она уже через мгновенье. — Нино! Нино, нас жрут! Номос вас подери, просыпайтесь! Кракен!