Рост подошел к Поликарпу, потому что тот постепенно стал злиться еще заметнее, чем Пестель.

– Так, – говорил Полик, – значит, вы просто натягивали шланг на ниппель и прикручивали его проволокой. Сколько было таких соединений?

– Ну, не считал, но, может, пять… Или больше. – Пестель уже пошел не пятнами, а изображал настоящий пожар.

– И несмотря на это, у вас ни одно из соединений не лопнуло, не соскочило?

– Как видишь, все живы-здоровы.

– Уму непостижимо.

– А что нам оставалось?

– Что? Ты меня спрашиваешь? Да вам повезло, олухам царя небесного… Вы же должны были с этой вашей ерундой там все и остаться!.. Была бы моя воля, я бы вам всем строгий выговор влепил за неоправданный риск, за глупость и за лихачество, вот.

– А вам!.. Вам тут, в кабинетах, легко строгачи лепить, а мы…

– Объясняю для тугодумов. Во-первых, следовало найти еще баллонов, – кажется, Поликарп до того разошелся, что уже не следил за правильностью речи, – не полениться и слетать в Одессу. Во-вторых, даже если бы эти баллоны и были, все равно следовало явиться ко мне на завод и оборудовать машину стационарной разводкой воздуха из большой и серьезной, а не этой вшивенькой системы, чтобы не рисковать, например, заклинившим вентилем или лопнувшей мембраной. В-третьих, дышать следовало бы не из подводных загубников, а по-пилотски – из маски, закрывающей полрожи, и дышать тогда можно было бы всем воздухом из баллонов, а не травить его через рот и нос в пустоту… Не бороться легкими за каждый глоток, а просто – дышать!

– Мы думали об этом, – сказал Ростик спокойно, стоя за плечом у Пестеля, – но жалко было времени – лететь в Одессу, потом к тебе…

– Кстати, – продолжал яриться Пестель, не обратив внимания на Роста, – почему ты раньше не предложил свою эту… как ее, разводку, раз такой умный? Я ведь у тебя на заводе все эти причиндалы получал и с тобой разговаривал…

– Да кто же знал, что вы затеяли групповое самоубийство? Ты вот появился, сказал, что тебе нужно, и получил все со склада. А требовалось объяснить задачу, тогда бы я сразу тебе нарисовал, как и что, и своих слесарей подключил бы… Уж они не такие лопухи, как… – Грузинов все-таки взглянул на Ростика, – как некоторые.

– Брэк, – проговорил Ростик, – ребята, все обошлось… Никто не погиб.

– Ага, только вы, со своими доморощенными приспособами, себе бронхи, наверное, поморозили, недаром все, как один, перхаете.

Это была правда. Рост, Ким, Лада и даже обычно непробиваемый Микрал довольно сильно кашляли и говорили какими-то не слишком привычными, простуженными голосами. К тому же, даже вернувшись в Боловск, они не могли надышаться, Лада, по-крайней мере, жаловалась, что по ночам ей снится, что она задыхается под водой.

– Да, – Ростик кивнул, отчетливо меняя тему, – есть такой эффект. Кстати, объясни, чем это вызвано?

– Ну, газ, по закону Бойля-Мариотта, при расширении охлаждается, – буркнул Грузинов, уже оттаивая, – на этом основан принцип действия детандеров. Вот и вы, получая воздух из очень неважно работающей системы, вынуждены были вдыхать очень холодную струю, думаю, даже более холодную, чем зимний воздух. Как же тут не прихватить дыхалку? Странно, что еще ни один из вас воспаление легких не заработал… Исследователи.

Так, объяснил, подумал Ростик, внезапно жалея, как всегда, что неважнецки отнесся в свое время к формальному образованию. Ведь мог бы, при желании, хотя бы книжки почитать… Или действительно времени на это не хватало? Так нет же, просидел в Храме несколько лет, мог бы, мог…

– Бакумуры с твоей маской на полморды не слишком-то и заработали бы, – вдруг высказалась Лада, оказывается, она с Кимом уже наговорилась, и оба пилота прислушивались к спору. – У них на морде шерсти больше, чем у тебя когда-нибудь будет.

– Побрились бы, – все еще недобро отрезал Поликарп. – Или летали бы только с пурпурными гигантами, у них бороденки редкие.

– Ладно, – Рост даже ладонью рубанул, чтобы прекратить это препирательство, – хватит. Критику принимаем, на будущее учтем. А тебе, – он посмотрел на Поликарпа, – следующий раз не возбраняется выяснить, для чего мы у тебя просим оборудование, тогда и общую задачу, как ты выразился, будешь знать, а не просто так от нас отмахиваться.

– Кто отмахивается?.. – казалось, Поликарп мог спорить бесконечно.

– Правильно Гринев сказал, – оказалось, у двери, ведущей куда-то вбок, стоял Председатель. Он улыбался, но глаза у него оставались внимательно-напряженными. – И предлагаю на этом прекратить дебаты.

Он прошел за свой стол, все расселись по стеночкам, а не вокруг стола, поставленного к председательскому как длинная ножка у «Т». Дондик даже удивился:

– Вы чего так робко? Подсаживайтесь ближе.

Пришлось перебираться к столу, когда все разместились, Дондик кивнул Росту:

– Докладывай, Гринев.

– В общем, дело понятное. Те площади, которые чернеются под снегом, – Рост понимал, что прозвучало это не очень толково, но лучше сформулировать не мог, – лишь верхушка какой-то очень мощной конструкции, которая скрыта теперь внутри Олимпа. Доказательства, как я и предполагал, мы обнаружили почти на самой вершине. – Он оглянулся на Кима и Ладу, те в унисон кивнули, поддерживая его. – Там мы обнаружили закругленные… но и весьма здоровые, искусственные скалы.

– Какого размера? – спросил Поликарп.

– Мы не высаживались, смотрели издалека, воздуха было уже не слишком много… Но кажется, метров по пятнадцать-двадцать в длину и по пять-семь в поперечнике. В целом они похожи на гладкие валуны, даже низом притоплены в грунт, как у валунов бывает.

– Гладкие? – спросил Перегуда. Кажется, он впервые задавал вопрос.

– Да, и мне показалось, они уже из другого материала, чем площадка, обращенная к солнышку. И они не просто там стоят, а… Да, они выращены, как и наплавлена эта самая площадка. Кстати, полагаю, что площадка там не одна, а несколько, но их количество, разброс и конкретное местонахождение, разумеется, мы определить не сумели, впрочем, думаю, ключом к их поиску должны стать плоские участки Олимпа, обращенные к солнцу. По поводу «валунов» думаю, это что-то вроде антенн, но для чего они – непонятно. Возможно, с их помощью наше зерно, которое я выложил совсем в другом месте, пытается связаться с металлолабиринтом Нуаколой.

– Само-то зерно на месте?.. – спросил Герундий, подумал, замахал рукой. – Извини, не допер сразу, вопрос снимается.

– Оно превратилось в огромное металлическое растение… – пробормотал Перегуда и покачал головой. – Чего только не бывает на свете?

– Собственный металлолабиринт… – в тон ему высказался и Председатель. – М-да, задачка. А он не враждебен, как тебе показалось?

– Сложно сказать. Эти антенны… Или, вернее, органы чувств, если так можно выразиться, наводят на разные мысли, но главное – не в них, а в том, что это… «растение» продолжает развиваться в горе и выстраивает себя, делается больше и совершенней. По-моему, как-то слишком быстро оно развивается. Нуакола, когда я был там, – Рост неопределенно пояснил это «там» жестом, Дондик кивнул, понимая, – настаивал, что развитие взрослой особи металлолабиринта происходит за тысячи лет. А у нас тут прошло всего-то…