Утром в день боя представители каждого матадора, как правило, их старшие или облеченные наибольшим доверием бандерильеро, встречаются на скотном дворе арены, где уже расквартированы быки, предназначенные для вечернего зрелища. Они осматривают животных, сопоставляют их размеры, вес, высоту в холке, длину, ширину захвата и остроту рогов, а также состояние шкуры. Последний из перечисленных показателей вполне надежно позволяет оценить общее физическое состояние и, в какой-то степени, боевитость. Признаков, дающих возможность точно определить боевитость, не существует, в то время как симптомов возможной трусости имеется немало. Доверенные бандерильеро расспрашивают скаткка-вакьеро, который сопровождал животных во время их доставки с фермы (и который, пока они находятся в его ведении, называется майораль), о качествах и норове каждого быка. По итогам обсуждения животные делятся на три лота по два быка; при этом в каждом лоте желательно иметь по одному хорошему и одному плохому быку — хорошему и плохому с точки зрения тореро. Хороший бык не слишком велик, не слишком силен, не слишком рогат, не слишком рослый в холке; самое главное, чтобы у него было хорошее зрение, хороший отклик на цвет и движение, он должен быть боевитым и атаковать в лоб. Плохой бык, опять-таки с точки зрения тореро, слишком большой, слишком старый, слишком мощный, со слишком широко расставленными рогами; плохим быком прежде всего считается такой, кто не реагирует на цвет или движение, кому недостает отваги, или его свирепость быстро угасает, так что тореро не может сказать, как и когда тот бросится в атаку. Представители — по большей части коротышки в кепках, еще небритые с утра, со всевозможными акцентами, но с одинаково жестким взглядом — спорят и совещаются. У номера двадцать рога шире, чем у сорок второго, зато сорок агорой весит на две арробы (полсотни фунтов) больше шестнадцатого. Сорок шестой ростом с кафедральный собор; если его окликнуть, он вскидывает морду от кормушки, а у восемнадцатого шкура в крапинку, и он может оказаться робким как вол. Когда, после долгих пререканий, лоты определены и номера быков, проставленные у них на пашине, записаны на трех бумажках для самокруток, бумажки скатывают и бросают в кепку. Крапчатого труса поставили в пару с черным быком среднего веса, обладателем лоснящейся шкуры и не слишком длинных рогов. Ходячий кафедральный собор оказался в компании с номером шестнадцать, который хоть и невелик (его едва пропустил ветеринар) и не обладает яркими характеристиками, воплощает собой идеал полубыка, то есть животного, которое выглядит как бык-мечта, но без его развитой мускулатуры и знаний, как пользоваться рогами. Широченные и острые, как шило, рога двадцатого скомпенсированы скромностью габаритов сорок второго, которому своей миниатюрностью уступает лишь номер шестнадцать. Мужчина, кому доверена кепка, трясет ее, каждый представитель запускает туда смуглую руку и вытягивает плотно скрученную папиросную бумажку. Листочки разворачивают, зачитывают вслух, порой бросают последний взгляд на вытянутую парочку и, отправившись в гостиницу, сообщают матадору, кого именно тот должен убить.

В каком порядке сражаться с быками, решать матадору. Он может взять худшего на затравку, надеясь при этом реабилитироваться за счет второго быка, если поначалу дела пойдут неважно. Или, выступая последним по счету, он может поставить лучшего быка в начало, поскольку знает, что когда к шестому животному наступят сумерки и зрителей потянет разойтись, ему простят быстрое, незатейливое убийство, если бык окажется трудным.

Матадоры убивают своих быков в порядке старшинства, которое определяется по дате посвящения в матадоры де торос на мадридской Пласа. Раньше, если матадор получал настолько серьезную рану, что не мог вернуться к бою, его быки переходили к самому старшему из остальных матадоров; сейчас их делят между обоими оставшимися.

Обычно бой быков назначают на пять или половину шестого вечера. В тридцать минут пополудни происходит апартадо. Это разводка отобранных быков по индивидуальным загонам-чикеро, где они дожидаются своего выхода на арену в уже установленном порядке. Вопреки утверждениям кое-каких путеводителей по Испании, быков вовсе не лишают корма и воды, да и не заставляют несколько дней кряду томиться в темноте. В сумраке чикеро животные содержатся не более четырех часов. После вывода со скотного двора их не кормят лишь потому, что и боксеру перед схваткой не дают утяжелять себя пищей, а что касается тесноватых и полутемных загонов, то это делается для упрощения их вывода на арену, и, кроме того, чтобы они в такой обстановке отдохнули и успокоились.

Обычно на апартадо присутствуют сами матадоры, их друзья и представители, администрация арены, сотрудники органов власти и незначительное число обычных зрителей. Чаще всего матадор именно в ходе апартадо знакомится с быками, которых ему предстоит убить через несколько часов. В большинстве случаев численность зрителей удерживается ценой пригласительных билетов, но пять песет. Причина в том, что администрация не хочет, чтобы зрители «заводили» быков своими выкриками, не то те возьмутся разносить двери, загородки, а то и вовсе бросаться друг на друга. Подобные беспорядки на скотном дворе могут закончиться сломанными рогами или даже увечьями, так что администрации придется менять быков за собственный счет, а это обходится в пару сотен долларов за животное. Многие ценители и зеваки убеждены, что способны разговаривать с быками ничуть не хуже, а то и лучше тореро-профессионалов. Стоя в безопасности за высокой загородкой или стеной скотного двора, они пытаются привлечь к себе внимание, подражая гортанным «гху! гху! гху!», которыми пользуются пастухи и тореро. Если бык в загоне вскидывает громадную голову, увенчанную мощными заостренными рогами, если мышцы загривка и лопаток, спокойно лежавшие тяжелыми пластами, вдруг начинают ходить волнами под черным, заволошенным глянцем шкуры, если ноздри раздуваются и он принимается дергать головой, поводя рогами и отыскивая глазами источник звука, то любитель бычьего говора считает, что добился удачи. А вот когда бык ринется в атаку по направлению к этому зрителю, вопьется рогами в доску, то здесь и вовсе триумф. Чтобы ограничить успехи и не допустить триумфов, администрация распродает билеты по пять песет, исходя из теории, что любому, кто способен заплатить пятерку, чтобы увидеть, как сортируют быков, чувство личного достоинства не позволит окликать животных до начала боя.

Гарантировать такой результат невозможно, и в ряде мест, где корриды устраивают не чаще раза в год, зрители готовы выложить пятерку за апартадо, лишь бы поупражняться в говорении на бычьем языке. Но пять монет снижают интенсивность, в общем-то, трезвой речи. На пьянчужек быки обращают мало внимания. Уж сколько раз я был свидетелем пьяных выкриков, но никогда не видел, чтобы бык на это отреагировал. Пятипесетная атмосфера достоинства в таких городах, как Памплона, где на лошадиных ярмарках за эту же сумму можно дважды получить выпивку и целый обед, служит залогом благоговейной тишины на апартадо. Как в церкви. В Памплоне только очень богатые и гордые платят по пять песет, чтобы поглазеть на развод быков по загонам. Впрочем, в других местах обстановка может быть совсем иной. Никогда не видел, чтобы она совпала в разных городах. После сортировки быков все отправляются в кабачок.

Собственно бой происходит на песчаной арене за красной деревянной оградой высотой чуть более четырех футов. Эта ограда именуется баррера. За ней расположен узкий кольцевидный проход, который отделяет арену от первого ряда зрительских мест. Этот проход называется кальехон. В нем стоят ассистенты матадора с кувшинами, обтирочными губками, стопками мулет и шпагами в тяжелых кожаных чехлах; с ними соседствуют рабочие арены, разносчики пива и шипучки, продавцы замороженных фруктов, чьи сетчатые упаковки плавают в цинковых ведрах со льдом и водой; лотошники с присоленным миндалем, арахисом и выпечкой в плоских корзинках. Там же стоят свободные в данный момент тореро и дежурит полиция в штатском, готовая в любой момент перехватить любителей, вздумавших выскочить на арену. На несъемных, защищенных оградой сиденьях размещаются врачи, рядом плотники для срочного ремонта барреры, а также представители органов власти. На некоторых аренах фотографам разрешено перемещаться по кальехону; в других городах они обязаны делать снимки только с отведенных для прессы мест.