Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Точно, он с ней торговался! – вспомнила Надежда. – Она просила за вещь двадцать тысяч, уж не знаю только чего, а он зачеркнул и написал другую цифру.
– Что делать? – Дина внезапно закрыла лицо руками. – Как вернуть табакерку? Не могу же я к ней домой вломиться…
– Если она не полная дура, то она ее не дома прячет. А если дома, то все равно не скажет, не пытать же стерву… Надо табакерку обманом из нее вытянуть, – решительно сказала Надежда. – Вот что, ты сейчас иди к Никите, а я домой. Подумаю над этим вопросом, вечером тебе позвоню.
– Как бы поздно не было… – тоскливо сказала Дина, расставаясь.
Простившись с Диной, Надежда полетела домой, забежала по дороге в пару магазинов и полностью окунулась в домашнее хозяйство.
Домашние дела, как известно, никогда не кончаются, так что до прихода мужа с работы оставалось часа полтора, когда Надежда спохватилась, что сегодня не поливала Валентинины азалии. До возвращения соседки оставалось всего три дня, и обидно будет засушить цветы под самый занавес!
Надежда схватила ключи от соседкиной квартиры и кинулась к двери, но уже в прихожей мельком увидела себя в зеркале и вспомнила свою замечательную московскую тетку. Тетке было уже за восемьдесят, но она отлично выглядела и поучала свою племянницу:
«Надя, если проходишь мимо зеркала – причешись, если выносишь мусор на помойку – накрась губы, а уж если выходишь в магазин или погулять с собакой – обязательно сделай полный макияж! И никаких тренировочных штанов! Нельзя опускаться, этак и до фланелевого халата дойти можно!»
«Фланелевый халат» был в теткином лексиконе словом, безусловно, ругательным.
Сейчас из зеркала на Надежду смотрело растрепанное создание в старой толстовке и удобных тренировочных штанах.
Устыдившись, Надежда натянула джинсы и приличный фиолетовый свитерок, причесалась и подкрасила губы, приравняв свой выход к соседке к походу на помойку.
Теперь смотреть в зеркало было не стыдно, московская тетка была бы довольна.
Надежда вышла на лестницу, заперла квартиру и поднялась на восьмой этаж, радуясь в душе, что это последний раз, когда она сюда приходит. Больше никаких экскурсий и просмотров азалий, они ей ужасно надоели. И никаких чаепитий с соседкой, в лифте поздоровались и разошлись.
Открыв дверь Валентининой квартиры, она увидела в прихожей чемодан, дорожную сумку и сапоги.
Все ясно, Валентина соскучилась по своим азалиям и решила вернуться пораньше! Это очень кстати.
Надежда шагнула вперед и громко проговорила:
– Валентина, вы вернулись?
Соседка не отозвалась.
Конечно, можно было уйти, считая свой долг благополучно завершенным, но Надежде это показалось неудобно: раз уж зашла в квартиру, нужно хотя бы поздороваться с соседкой, отдать ей ключи, отчитаться об азалиях…
– Валя, вы дома? – повторила она еще громче. – Это я, Надежда! Я вам ключи принесла!
Соседка по-прежнему не отзывалась, но Надежда расслышала доносящиеся из дальней комнаты приглушенные голоса.
«Наверное, она разговаривает по телефону, поэтому и не слышит меня», – подумала Надежда Николаевна и решительно направилась вперед по коридору.
Дверь той комнаты, откуда слышались голоса, была полуоткрыта.
Надежда на всякий случай постучалась, не дождалась ответа и толкнула дверь, с порога заговорив:
– Здравствуйте, Валентина! Вы вернулись пораньше? Ну, тогда я вам отдам ключи… вроде я ваши азалии не засушила…
Не закончив фразу, она вошла в комнату и огляделась.
В углу напротив двери она увидела включенный телевизор. На экране молодой человек с наголо выбритой головой доходчиво объяснял, как защитить себя и своих близких от дурного глаза. Именно его голос Надежда услышала из прихожей. Кроме него, в комнате никого не было.
Хотя… приглядевшись, Надежда увидела выглядывающую из-за дивана женскую ногу.
Рядом с ногой валялась розовая домашняя тапочка с помпоном.
Надежда удивленно уставилась на ногу и обошла диван, чтобы прояснить ситуацию.
За диваном на полу лежала женщина в расстегнутой куртке. Глаза ее были широко открыты, в них застыло странное выражение растерянности, удивления и детской обиды.
Не сразу Надежда узнала в ней Валентину. Прежде ей никогда не приходилось видеть соседку в таком странном ракурсе и с таким странным выражением лица. Вообще, сейчас до Надежды все доходило удивительно медленно, как это бывает во сне.
Осознав, что перед ней на полу лежит Валентина, Надежда разглядела еще одну странную вещь: вокруг головы соседки расплывалась темно-красная лужа.
В своем замедленном состоянии Надежда вообразила, что это – вишневое варенье, что соседке внезапно стало плохо, она упала и разбила банку с вареньем…
Надежда Николаевна машинально сделала еще два шага вперед, опустилась на колени рядом с Валентиной и взяла ее за руку, чтобы нащупать пульс. Одновременно она проговорила тихим, испуганным голосом:
– Валя! Валентина! Что с вами?
Валентина не отозвалась и даже не шелохнулась, и пульса Надежда не нашла. Тогда она сделала еще одну попытку – попробовала найти пульс на шее. Говорят, это легче, чем на руке.
Но там пульса тоже не было.
И тут наконец до Надежды дошла страшная и очевидная правда.
Красная лужа на полу была вовсе не вареньем, а кровью. Пульса у Валентины не было и быть не могло по самой простой и страшной причине: Валентина была мертва.
Только мертвая женщина могла лежать в такой неудобной, неестественной позе, только мертвая женщина могла не дышать столько времени, только у мертвой женщины могли быть такие неподвижные, широко открытые глаза с таким странным выражением.
В этот ужасный миг за спиной Надежды раздался тихий вкрадчивый голос:
– С точки зрения астрологической безопасности и кармического благополучия, очень важен правильный подбор украшений, в особенности драгоценных камней…
– Ой! – вскрикнула Надежда и обернулась.
У нее за спиной никого не было, кроме телевизора. И именно по телевизору бритоголовый консультант объяснял, в каких случаях предпочтительны бразильские изумруды, а в каких – южноафриканские бриллианты.
– Ой! – вскрикнула Надежда снова, вскочила и одним огромным прыжком отлетела в сторону от трупа.
Отскочить-то она отскочила, но не могла отвести от него глаз.
– Ой! – вскрикнула Надежда в третий раз, выскочила в коридор, как пробка из бутылки, и бросилась к двери.
В голове у нее стремительно пронеслась паническая мысль: немедленно бежать домой, закрыться в своей квартире, забыть, как страшный сон, мертвую Валентину и лужу крови на полу… никому, ни одной живой душе не проговориться, что она бывала у нее в квартире и поливала чертовы азалии! Никому, а особенно мужу…