Боже, каким же наивным идиотом был он несколько минут назад! Разве его коллеги эсэсовцы могут оставить в живых свидетеля такой акции?..

Следующий снаряд настиг «Викторию», когда она уже покинула строй судов. Взрыв вырвал мачту, которая рухнула, увлекая за собой немецкий флаг.

В этот критический момент из-за туч вывалилась целая стая самолетов. Они шли со стороны солнца, и рассмотреть их было трудно. Судя по реакции на судах, это были самолеты союзников.

Обстрел «Виктории» прекратился: эсэсовцам было теперь не до нее. Увлеченные охотой, они прозевали появление самолетов противника.

Появление вражеской авиации здесь, в пустынной частя моря, где бомбить-то, собственно говоря, нечего, да еще средь бела дня, было ошарашивающе неожиданным.

Первая эскадрилья самолетов снизилась и на бреющем полете пронеслась низко над морем, поливая корабли свинцом. «Викторию» они, видимо, сочли мелочью, недостойной внимания.

Миллер в четыре прыжка покрыл расстояние до рубки и рванул дверь.

Смуглолицый капитан сидел у стола, покуривая. Перед ним возвышалась горка измятых окурков. Увидев Миллера, капитан вскочил с места, прошипел, вырвав изо рта сигарету:

— Обратно, идиот! Вы демаскируете меня и весь экипаж. На мостик!

— Самолеты налетели, нас обстреливают…

— Я не глухой. По-моему, такой тарарам — слишком большая честь для моей скорлупки. Они бомбят немецкие суда… Нужно улепетнуть, пока господь предоставляет нам такой шанс. — И Педро вышел на палубу.

«Снять немецкий флаг!» Еще несколько четких команд, отданных без излишней поспешности, и корабль, наращивая скорость, двинулся прочь от опасной зоны, никем не преследуемый.

Пока несколько матросов возились, избавляя судно от остатков мачты, вырванной снарядом, Миллер немного пришел в себя. Между тем в воздухе вслед за истребителями появились бомбардировщики.

Один из самолетов отделился от общего строя.

— Что ему нужно? Он же видит — у нас нет немецкого флага! — воскликнул Миллер. — У вас есть какой-нибудь другой флаг?

— У меня этого тряпья полный комплект.

— И английский есть?

— Конечно.

— Так давайте его выбросим!

— Нам теперь поверит только глупец, — отрезал капитан.

Самолет развернулся, делая заход. Теперь его намерения не оставляли никаких сомнений.

— Какое варварство — обстреливать мирное рыболовецкое судно, — пробормотал Миллер.

Капитан лишь усмехнулся.

Первая бомба небольшого калибра упала далеко перед носом корабля. Миллер испуганно шарахнулся и присел за толстым бунтом каната.

Матросы выполняли команды капитана и не обращали на окружающее, казалось, никакого внимания.

«Низшая раса, — подумал Миллер. — Они не отдают себе отчета в ценности жизни как таковой».

— Можете спуститься в трюм, там безопаснее, — предложил ему капитан.

Миллер пожал плечами:

— Какая разница, где погибнуть?

Он отчаянно трусил, но ему не хотелось окончательно пасть в глазах капитана и матросов.

— Уйдем, — успокоил его капитан, — и не из таких передряг выходили. Нас преследует один самолет. Кроме того, похоже, он отбомбился.

— Совсем обнаглели, канальи! — Миллер с тревогой наблюдал, как английские самолеты преследуют суда.

Тревога была не напрасной: капитан ошибся, предполагая, что самолет, увязавшийся за ними, отбомбился.

Убедившись, что пулеметный обстрел не принес суденышку существенного вреда — капитан умело бросал его из стороны в сторону, — пилот изменил тактику. Он заложил крутой вираж, на выходе из которого от самолета отделилась целая серия зловещих черных капель.

Миллер со страхом следил за летящими вниз бомбами. Впечатление было такое, что все они нацелены прямо на него. И никуда от них не убежать, не спрятаться…

Летчик был, видимо, искушен в бомбометании. На сей раз он учел ход корабля.

— Стоп! Полный назад! — отчаянно крикнул капитан в переговорную трубку.

Корабль дрогнул всем корпусом, словно живое существо, и подался назад.

Все бомбы ухнули в воду — Педро и на этот раз вышел победителем из нелегкого поединка. Одна все же взорвалась совсем рядом с кораблем. Взрыв потряс корпус судна. Волна плеснула поверх палубы, вмиг обдав всех, кто на ней находился.

Самолет удалялся.

— Ну, вот и весь спектакль, — спокойно произнес капитан. — Наша посудина — слишком жалкая добыча для него. Вот если б мы открыли огонь, эта каналья не успокоилась бы до тех пор, пока нас не потопила… У вас вид мокрой курицы, дружище! — добавил он, обращаясь к Миллеру.

Карл Миллер одернул мокрые бесформенные брюки, облепившие ноги.

Гулкий взрыв потряс воздух. Длинный корабль, стоявший поодаль, переломился надвое. С борта «Виктории» было видно, как обе половинки поднялись кверху, словно в замедленной съемке, и затем опали.

— «Тильбек»… — прошептал Миллер.

Узники, облепившие палубы, кидались в воду. Их расстреливали с катеров эсэсовцы, а сверху поливали свинцом самолеты. Летчики, видимо, так и не смогли разобраться, на кого они совершили нападение.

И еще один взрыв тугой волной ударил в грудь. Высокое пламя, почти бесцветное в дневном свете, факелом вонзилось в небо. Бомбы подожгли самый большой из немецких кораблей — трансатлантический лайнер «Кап Аркона».

Миллер коротко объяснил капитану, чем гружены гибнущие корабли.

— Страшны дела твои, господи, — перекрестился капитан. — Клянусь, уж лучше торговать рабами, чем топить их.

Он успел отвести свой корабль от гибнущих судов. Крики тонущих здесь уже не были слышны, и картины пожаров и взрывов казались не такими трагичными, почти игрушечными.

Перед мысленным взором капитана начала вырисовываться некоторая, хотя и зыбкая пока что, перспектива: уйти, прежде всего, из опасной зоны; воспользовавшись общей неразберихой, стать на якорь в одном из нейтральных портов. Там можно будет произвести ремонт судна, пострадавшего при обстреле и бомбежке, залатать палубу, восстановить мачту, а также пополнить запасы воды, продуктов и угля перед долгим прыжком через океан…

— Хорошо идет «Виктория», — сказал Миллер.

Капитан удивленно посмотрел на него:

— Какая еще «Виктория»?

Услышав историю о том, как Миллеру на ходу пришлось наречь судно каким-нибудь именем, причем сделать это без запинки, чтобы не вызвать подозрения эсэсовцев, Педро развеселился.

— Ничего не вижу смешного. Я ведь до сих пор не знаю ни вашего настоящего имени, ни названия судна, — заметил Миллер.