– А какие-нибудь фарфоровые статуэтки, чашечки из тончайшего фарфора…

Андрей покачал головой:

– Ты знаешь, я сейчас вспоминаю и думаю, что у них даже хрусталя нет. Помнишь, как в советские времена народ хрусталь собирал? А тут, пожалуй, больше всего тарелок. И супница, которая сразу же в глаза бросается. Поедешь в гости – обрати внимание.

– Если меня пустят в комнату. Скорее проведут на кухню. Кстати, она на меня впечатления не произвела. Давно пора ремонт делать.

– Во всей квартире давно пора ремонт делать. То есть квартира на самом деле напоминает наш нищий государственный музей, которому ни на что не хватает денег. Да, на стенах висит много картин, но если подумать, квартира не производит впечатление богатой. Я сказал бы, что это роскошь, доставшаяся в наследство, переходившая в семье из поколения в поколение. Или это – результаты трудов Николая Иванихина.

– Где они работают?

– Официально – нигде. Он занимается реставрационными работами под заказ. Одна из комнат переоборудована под мастерскую. Алла Иванихина сказала, что ей нет смысла работать за такие деньги, которые ей платили в музее как искусствоведу. Она лучше на даче поработает и обеспечит их с мужем овощами и грибами до следующего года. Они как раз приехали с дачи. Квартира заставлена банками – частично пустыми, частично уже заполненными.

– А зимой чем занимается?

– Наверное, домашним хозяйством, – пожал плечами Андрюша. – Вообще у меня не создалось впечатления, что они живут богато. И они точно не относятся к богеме. Довольно простые люди, выпендрежа никакого не заметил. Им было просто жаль украденные картины.

– Кстати, они застрахованы?

– Не знаю. Спроси сегодня. Но с вневедомственной охраной, вероятно, будут судиться. По крайней мере, так сказали.

– А если кто-то из ближайшего окружения? Если знали, как отключить сигнализацию?

Андрей опять пожал плечами.

– Кто есть из родственников?

– Дочь, с которой, по заявлению родителей, они отношений не поддерживают.

– Сколько лет дочери? – спросила я.

– Ну, наверное, около двадцати. Николаю – сорок семь, Алле – сорок пять. Считай сама.

– Чем провинилась дочь?

– Не сказали. Возможно, вышла замуж не за того мужчину. Прописана она в этой квартире. Это ребята проверили.

– Значит, могла…

– Родители заявили, что поменяли замки после того, как прекратили общение с Риммой Николаевной.

– Кто бывает в доме?

– Только старые проверенные друзья. Никаких новых лиц в последнее время не появлялось.

– Ну, знаешь, и старые проверенные друзья вполне могли захотеть поправить пошатнувшееся финансовое положение. Не мне тебе объяснять.

– Список друзей у нас. Будем всех проверять. Но меня больше всего интересует, почему взяли именно эти две картины? Почему больше ничего не украли?

Я сказала, что попробую прощупать почву в этом направлении. Потом, возможно, загляну к своему новому знакомому, галерейщику Артуру Рубеновичу Галустьяну. Может, даст какие-то внятные объяснения?

Вечером мы с Пашкой сидели на кухне у Аллы и Николая Иванихиных. Пашка прибыл с пивом, которому страшно обрадовался Николай, я – с тортиком. Но Алла предпочла пиво. То есть из всей честной компании чай пила только я. Также я пришла к выводу, что Алла с Николаем любят проводить вечера за бутылочкой. Это было видно даже по лицам.

– Юля, мы вам хотим предложить сделку, – заявил Николай Иванихин. – После отъезда полиции мы много думали… Ну, в общем, мы знаем вашу репутацию. Мы ведь вас с нашими знакомыми много раз обсуждали. Да и город у нас, как показывает практика, маленький. И видим вас часто по телевизору. Про вас много говорят. Вы ведь денег не берете?

– Нет, я беру информацией. Сюжетами.

– Хоть кто-то не берет деньгами, – улыбнулся Николай.

– Мы организуем вам сюжет, – заявила Алла, отрываясь от пива.

– Серию статей, – поправил муж. – Снять, скорее всего, не удастся. Хотя…

– Не о нас, а об одном музее, – добавила Алла. – О том, что там делается. Нас, конечно, упоминать не надо. Но мы вам дадим убойную информацию. В полицию мы с ней идти не хотим. Нам не нужны допросы, протоколы. Вообще связываться с полицией, с какими-либо официальными инстанциями нет никакого желания… Кстати, мы удивились, что такие нормальные ребята к нам приезжали.

– В полиции работает много хороших людей, – сказала я. – Вы, возможно, чаще имеете дело с ГАИ, и поэтому у вас сложилось вполне определенное мнение о наших органах. Но ребятам для расследования дела нужна информация. И скажите, что вы хотите от меня. И вообще что хотите, кроме как получить картины назад?

Алла вздохнула. И Николай вздохнул.

– Сегодня вечером информация о краже двух ваших картин будет дана в «Криминальной хронике» – без упоминания вашей фамилии. Просто попросим граждан сообщить информацию по картинам, если она у кого-то есть или появится. И предупредим, что покупать их не следует. На следующей неделе информация будет напечатана в «Невских новостях». На этой неделе выпуск уже вышел.

– Спасибо, Юля, – поблагодарили супруги.

– Картины были застрахованы?

– Нет.

– Они как-то где-то зарегистрированы? В каких-нибудь каталогах, реестрах? У вас есть документальное подтверждение покупки? Хоть что-нибудь?

– Эти картины мой дед привез из Германии, – сообщила Алла.

– То есть официально? Если он перевозил их через границу…

– Вы не поняли, Юля. Вам фамилия Иванихин ничего не говорит?

– Простите, нет.

– Мой дед был генералом, воевал с первого дня Великой Отечественной, дошел до Берлина. Конечно, он не Буденный, Жуков, Конев, но ведь было и много других генералов в Советской армии. Дед упоминается в некоторых учебниках по истории.

– То есть он привез украденные вчера из вашей квартиры картины из Германии?

– Все картины, которые висят у нас в доме, привезены дедом из Германии. Здесь мы ничего не покупали. Это была хоть какая-то компенсация за то, что пережили наши солдаты и офицеры. А если вспомнить, сколько немцы отсюда вывезли… Вы знаете, сколько объектов национальной культуры было уничтожено за четыре годы войны? Счет идет на тысячи!

– Я все поняла. Дальше объяснять не нужно.

Я почему-то подумала о Вальтере Кюнцеле. Но не он же заказал кражу двух определенных картин? Хотя мне, вероятно, стоит встретиться с этим немцем.

– Кроме картин, ваш дед что-нибудь привез из Германии?

– Посуду. Но не самую лучшую. Дед во всем этом совершенно не разбирался. В общем, взял то, что мог. И все, с кем он служил, что-то привезли. Деда очень любили подчиненные, потому что он со всеми делился. Я понятия не имею, где он взял эти картины. Скорее всего, в доме кого-то из эсэсовцев или просто богатых немцев, приближенных к властям. Не знаю!