Жюли закрыла уши ладонями. Слова Шарля словно проникали под кожу, просачивались между пальцев, тонкой влагой оседая на ногтях, будто прозрачная ткань.

— Замолчите, — прошептала она. — Я не хочу вас слушать. Вы сумасшедший. Все. Прощайте. Рассказывайте эти сказки другой. Прощайте. — Она вырвала руку и побежала вниз. Быстрее. Быстрее. Ступеньки замелькали у нее перед глазами подобно разноцветным флажкам карусели.

Шарль перегнулся через перила и закричал:

— Ваша скорлупа дала трещину, мадемуазель! Можно убежать от меня. Можно уволиться с работы, но нельзя обмануть саму себя. До понедельника. Обдумайте мои слова. Я уверен, вы лучше разберетесь в них на досуге.

Жюли бежала вниз, закрыв уши ладонями, а его голос проникал в самое сердце.

— Но ведь он делает это ненавязчиво. Знаешь, за последнюю неделю ажиотаж вокруг вас довольно заметно поутих. Я думаю, причина именно в его предприимчивости.

Подруги вышли с площади Дотрэ и пошли вниз по авеню дю Мэн. Уже начинало темнеть, зажглись фонари, в небе поднималась луна, переливаясь осколками отражений в огромных стеклах «Мен-Монпарнаса», оставшегося позади. Гудели машины, проносясь мимо бешеным потоком.

— Тебя оставили в покое, — продолжала Натали, — и это главное. А теперь я советую тебе присмотреться к этому парню повнимательнее. Ты знаешь, с тех пор как он побрился…

— Не вспоминай, — улыбнулась Жюли. — Если бы ты знала, чего мне стоило это преображение. Он ведь сбрил бороду в пятницу, а когда в понедельник явился, все, разумеется, приписали перемену в его внешности мне. Ему никто ничего не сказал, а вот я целый день выслушивала горячие и радушные поздравления: «как тебе это удалось?», «когда думаешь заняться его гардеробом?», «а ты не пробовала расчесать его шевелюру?». Или «поздравляем, доктор, пациент пошел на поправку». Ужасно. Они весь день язвили. Но…

— Что «но», договаривай, — потребовала Натали.

— Я не могу описать, но к вечеру — нет, даже к обеду — мне вовсе не было обидно за эти замечания. Может, немного неловко. Но не обидно.

Весна уже полностью вступила в свои права. За последнюю неделю так потеплело, что на деревьях стали лопаться почки.

— Наверное, сейчас особенно красиво в Версале. — Жюли глубоко вдохнула свежий вечерний воздух.

Подумать только, еще неделю назад ей был не мил весь свет. А сегодня она каждой клеточкой ощущала если не счастье, то хотя бы удовлетворение. «Роман» с Шарлем, так раздражавший ее, ушел, как говорится, на дно. Вняв просьбам Жюли, он перестал преследовать ее на людях. Никаких знаков внимания. Только утреннее «доброе утро» и вечернее «до завтра».

Следствием этой перемены было прекращение всякого рода пересудов в отделе. Шуточки и остроты почти исчезли. По крайней мере сегодня Жюли услышала лишь одну в свой адрес, да и то скорее направленную на философское понимание любви, а не на частное ее проявление в отношениях Шарля и Жюли. Внешняя сторона дела сгладилась, а если быть точнее, то и вовсе исчезла. Шарля по-прежнему считали чудаком, подтрунивали над тем, что он сбрил бороду, а Луи, как обычно, гонял его за опоздания.

Все шло своим чередом. Разумеется, в глазах посторонних. О том же, что происходит на самом деле, знала только Натали. Да еще Амели, которую, впрочем, никто не посвящал в любовные тайны, кое о чем догадывалась.

Шарль просто не давал Жюли проходу. Заканчивался рабочий день, а он уже поджидал ее где-нибудь за углом.

— Могу я вас проводить?

— Если будете идти на расстоянии десяти шагов сзади, — таков был первый ответ Жюли в тот злосчастный понедельник, когда борода Шарля, столь неожиданно исчезнувшая, вызвала шквал шуток в отделе.

— Как вам будет угодно, — учтиво поклонился он.

Он действительно подождал, пока Жюли отойдет на десять шагов, а потом пошел следом до конца улицы дю Мэн, где она жила. И все время держал назначенную ему дистанцию, не приближаясь, но, впрочем, и не отдаляясь.

Жюли остановилась, встретив старых знакомых, и Шарль тут же прилип к витрине одного из магазинов. Жюли перешла на другую сторону, Шарль сделал то же. Жюли специально подольше задержалась у лотка с фруктами, Шарль, не оставшись в долгу, пересмотрел все газеты и журналы в киоске. А на следующее утро, выйдя в коридор, Жюли обнаружила, что у дверей ее квартиры стоит изящная фарфоровая ваза с огромным букетом синих роз. Каким образом несчастным цветам придали столь неестественный оттенок, оставалось лишь догадываться. Но они действительно были васильковые. Жюли забрала букет и вазу.

День прошел спокойно. Шарль ни разу не посмотрел в сторону соседки. Жюли начала сомневаться, не ошиблась ли она по поводу цветов. Мало ли кто мог принести их. А когда начался обеденный перерыв, Шарль сразу оделся и ушел, словно торопился куда-то, а Жюли, как всегда, отправилась в кафе с Амели и Натали.

Однако вечером, когда она дошла до поворота на улице Фруадево, Шарль не замедлил появиться.

— Могу ли я снова предложить проводить вас?

В этот день Жюли была настроена куда менее агрессивно, но это не помешало ей отказать снова. И опять он покорно следовал за ней, даже не пытаясь приблизиться. А утром — новый букет в новой вазе.

И тихий, спокойный день, после чего очередное предложение и очередной отказ.

— Мне интересно, сегодня он опять подойдет? — Натали специально позвонила мужу, чтобы не приезжал за ней на работу. Они с Жюли решили провести эксперимент: появится ли Шарль, увидев ее в компании, или спасует.

Вот и поворот на Фруадево. Серая тень отделилась от одного из раскидистых деревьев, на котором едва проклюнулись листья, и на тротуаре словно из-под земли вырос Шарль.

— Милые дамы, — поклонился он. — Предлагаю вам вечернюю прогулку в Булонский лес.

— Что?! — изумилась Жюли. — Может, еще прокатимся до Версаля на ночь глядя. Шарль, вы в своем уме? А я было начала воспринимать вас как вполне нормального. Уже темно, вы что, не видите?

— Погоди, — перебила подругу Натали. — А что, собственно, мы будем там делать?

— Вечерний парк куда красочнее и интереснее дневного. Мы просто пройдемся по аллеям. Побеседуем о насущных проблемах человечества. К сожалению, мадемуазель Ренье боится оставаться со мной наедине, а вы, мадам… Сам Бог послал мне вас в помощь. Идемте. Вам понравится.

— Нет, — решительно заявила Жюли. Намек на женскую нерешительность и скрытность немного уязвил ее самолюбие. — Я не пойду. Я устала.

Натали только руками всплеснула.

— Жюли, если ты устала, мы можем посидеть в каком-нибудь сквере на лавочке. Нам предлагают чудесный вечер, грех отказываться.

— А твой муж? Как он отреагирует?

— О чем ты?! — возмутилась Натали. — Я полчаса назад отослала Гюстава домой и сказала, что иду к тебе. Позвоню ему, когда вернемся.