Это была горсточка людей, уцелевших от пожара. Не обращая внимания на Рама и собаку, они нетерпеливо рвали мясо зубами, кромсали его осколками камня. Тихо зарычав, собака попятилась и скрылась за мысом. Рам побежал за ней. Животное напряжённо прислушивалось к ликующим крикам людей. Они уже забыли о пожаре и о погибших. Пищи было довольно. Всё хорошо.

Как ни тихо вели себя мальчик и его новый друг, острые уши Гау услышали их, и голова вожака появилась из-за мыса. «Ещё пища!» — И Гау взмахнул дубинкой.

Мальчик понял. С громким криком он кинулся к собаке и схватил её за шею. Он прижался к ней, защищая своим худеньким телом, пронзительно крича и плача. Он привык слушаться Гау, дрожал от страха перед ним, но сейчас решил не отступать.

Гау был сыт и поэтому настроен благожелательно. Несколько мгновений он с любопытством смотрел на мальчика, на вырывавшуюся собаку, затем опустил палицу и махнул рукой. За его спиной послышались голоса. Люди выбежали из-за мыса и окружили Гау. Они тоже были сыты. И хотя собака вырвалась из рук Рама и отбежала, никто не пытался её преследовать: все спокойно улеглись отдыхать на мягком песке.

Выспавшись, орда поспешила дальше по отмели вдоль реки. Рам незаметно присоединился к ней. Приёмная мать не протестовала, она щедро накормила его в кустах и тоже пошла за людьми — не близко, но не теряя из вида своего приёмыша.

Солнце уже клонилось к закату, и шорохи незнакомого леса пугали людей. Пора было остановиться на ночлег. В орде раздавались вздохи и жалобная воркотня, людям хотелось остаться здесь, на мягком песке. Вдруг Маа вскрикнула и показала рукой в сторону реки. Все обернулись. Вдали что-то блеснуло, ближе, ближе…

Из-за поворота реки выплыло огромное обугленное дерево. Во время пожара оно, видимо, рухнуло с обрыва: сухие сучья, торчавшие над водой, догорели до самого ствола, упавшие с них головешки целой грудой тлели на его поверхности. Казалось, будто по воде плывёт кем-то сложенный костёр.

Люди отскочили от края отмели к высокому обрыву. Горящее дерево приближалось. Течение несло его по середине реки, но вдруг повернуло и направило прямо к узкой отмели. Цепляясь за выступы скал, за свисающие корни деревьев, люди с воплями карабкались вверх, стремясь спастись от надвигающегося огня. Один Рам не кинулся бежать. Обняв мохнатую шею собаки, он прижался к ней лицом, дрожа и тихо плача.

Течение легко поднесло горящее дерево к берегу и поставило его на мель, точно на якорь. Громкие крики послышались сверху: люди лежали на обрыве, свесив вниз головы и ожидая, что будет дальше. Внизу остались перепуганные мальчик и собака. Некоторое время Рам не решался отнять лицо от пушистой шерсти. Но вот благотворное тепло согрело его спину, охватило дрожащее тело. Минута — и он повернулся, нерешительно вытянул руки и шагнул вперёд. Он вспомнил тёплый лесной костёр, вспомнил, как тащил и кидал в огонь тяжёлые ветки и коряги. Пожар потух в его памяти, а костёр остался. Рам робко сделал ещё шаг, ещё и подошёл совсем близко к воде.

Огонь уже потухал. Огромный, выгоревший в середине ствол дерева, наполненный углями, дымился и почти не давал пламени. Рам поднял голову и посмотрел вверх, на людей, которые с ужасом наблюдали за ним. Вдруг он радостно вскрикнул и, схватив лежащий на отмели сухой сучок, сунул его в груду углей. Треск и яркий язык пламени были ему ответом, но лёгкого толчка оказалось достаточно: плот, еле державшийся берега, дрогнул и повернулся. Вот-вот река поднимет его и снова понесёт вниз по течению.

В то же мгновение тёмное мохнатое тело соскользнуло с обрыва. Гау! Ухватившись за уцелевший сук, он потянул дерево к себе. Минуту река и человек боролись за драгоценный груз. Раздался треск. Ещё и ещё. Ствол развернулся и, послушно шурша по прибрежным камням, прочно въехал на берег. А с обрыва уже прыгали вниз тёмные фигуры. Они тоже вспомнили! Они весело скалились, тянули руки к огню и кричали. От ярко разгоревшегося костра на отмели сделалось почти жарко, хотя ночь была промозглая.

Рам лежал от огня дальше всех. Собака не согласилась приблизиться к людям, а мальчик не захотел с ней расставаться. Он прижался к её мохнатому боку. Собака, положив голову на вытянутые лапы, смотрела на огонь, и пламя плясало в её жёлтых глазах.

На ночь выставили сторожей и спали крепко, в первый раз после страшного бегства от пожара.

К утру заметно похолодало, тяжёлые тучи плотно закрыли небо. От горящего дерева, принесённого водой, остались груда слабо тлеющих углей. Но люди теперь знали, что нужно делать, чтобы огонь не умер от голода: ветки, коряги, целые стволы, выброшенные волнами на берег, пошли в дело. Огонь охотно набросился на них, и люди с завистью наблюдали, как ветки исчезают в его жадной пасти. Однако голод, мучивший самих людей, от этого не уменьшился. Давно была бы убита и съедена собака, но она поняла это и сбежала, даже на жалобные крики Рама не откликалась. А он чувствовал, что она очень нужна ему.

Через какое-то время люди отошли от реки и снова начали карабкаться вверх по крутому обрыву. Мальчик кинулся было за ними, но в кустах, вверх по течению, послышался слабый визг. Там берег был не так крут, с отмели можно было на него подняться. Рам остановился, оглянулся и быстро побежал вверх по реке, навстречу зову, туда, где ждал его завтрак и тёплый бок приёмной матери.

Между тем люди, цепляясь за торчащие корни и выступы обрыва, с трудом поднялись наверх. Здесь была узкая площадка, что-то похожая на первую ступеньку огромной лестницы, с неё берег крутыми скалистыми уступами поднимался ещё выше. Гау вдруг заметил: сбоку, в сплошной каменной стене чернела глубокая дыра — вход в пещеру. Все собрались вокруг вожака. Люди заглядывали в отверстие, отскакивали, удивлённо вскрикивая.

Начался и тут же усилился дождь, пронзительный ветер всё больше холодил промокшие мохнатые спины. И Гау решился: держа палицу и острый камень наготове, он сделал несколько осторожных шагов внутрь пещеры. Ещё, ещё… примолкшая орда настороженно выжидала. Наконец послышался спокойный голос Гау. Значит, опасности нет. Бесшумно, один за другим, люди исчезли в темноте.

Пещера была высокая и шла далеко в глубину — хорошая защита от ветра и дождя. Люди живо почувствовали это. Оживлённо перекликаясь, они обежали пещеру, ощупали и обнюхали стены. Но вдруг все примолкли: женщины прижались друг к другу, а мужчины с тихим ворчаньем крепче ухватили палицы, готовясь к обороне. Враг не показывался. На голом камне не было следов. Однако обоняние говорило: в пещере недавно побывал кто-то, и этот кто-то опасен. Волосы на затылках и мохнатых спинах взъерошились, зубы оскалились, люди ворчали, разозлённые и напуганные.

Время шло, нужно было на что-то решаться. Самое простое — уйти. Но ветер и холод становились сильнее, люди с опаской высовывались наружу и тут же прятались обратно.

Вдруг послышалось рычанье. Урр схватил свой огромный камень, но тут же опустил его: у входа появилась маленькая дрожащая фигурка. Рам! Продрогший, он не выдержал и последовал за людьми в пещеру. У входа ему пришлось вынести борьбу с собакой: шерсть на ней встала дыбом, она дрожа обнюхивала камни перед входом, рычала и пробовала оттащить Рама за руку. Молодой Ик кинулся было с дубиной, но собака проворно отскочила и скрылась в кустах.