В числе прочего левое полушарие классифицирует информацию, создавая иерархические системы, например, вещей, которые нас привлекают (что нам нравится) или отталкивают (что нам не нравится). Оно оценивает те вещи, которые нам нравятся, как хорошие, а те, которые не нравятся, ― как плохие. Посредством критической оценки и анализа наше левое полушарие непрерывно сравнивает нас с другими. Оно держит нас в курсе нашего положения в плане финансов, образования, честности, великодушия, а также в любом другом плане, который только можно себе представить. Наше собственное «я» наслаждается нашей индивидуальностью, празднует нашу уникальность и стремится к нашей независимости.

Хотя каждое из полушарий мозга обрабатывает информацию по-своему, они тесно сотрудничают друг с другом, когда дело доходит до совершаемых нами действий, почти любых. Например, если взять речевые функции, левое полушарие распознает детали, составляющие структуру и смысл предложений, а также значения слов. Именно левое полушарие понимает, что такое буквы и как они сочетаются друг с другом, образуя созвучие (слово), с которым связано определенное понятие (значение). Затем оно последовательно соединяет слова в предложения и абзацы, которые могут передавать даже очень сложные мысли.

Правое полушарие дополняет действие речевых центров левого, интерпретируя невербальные формы коммуникации. Оно оценивает более тонкие нюансы речи, такие как интонации, выражения лица и жесты. Правое полушарие видит общую картину коммуникации и оценивает общую сообразность используемых средств выражения. Какие-либо несоответствия между жестами или выражением лица и буквальным смыслом того, что нам сообщают, могут указывать на неврологическое расстройство или служить красноречивым признаком того, что собеседник говорит неправду.

Люди, у которых повреждено левое полушарие, часто не способны говорить или воспринимать речь, потому что у них нездоровы клетки речевых центров. Однако такие люди благодаря клеткам правого полушария часто прекрасно умеют различать, когда другие говорят правду, а когда врут. С другой стороны, если у человека повреждено правое полушарие, он может неадекватно оценивать эмоциональный контекст того, что слышит. Например, если за игрой в карты в какой-нибудь компании я скажу: «Бейте», человек с поврежденным правым полушарием может подумать, что я прошу физически меня побить, не понимая, что я всего лишь предлагаю партнерам покрыть свою карту. Без способности правого полушария оценивать особенности коммуникации в контексте общей картины левое полушарие склонно все интерпретировать буквально.

Еще один замечательный пример того, как полушария функционально дополняют друг друга, дает музыка. Когда мы методично и дотошно раз за разом долбим гаммы, когда учимся читать ноты, когда запоминаем, как должны располагаться пальцы, чтобы получить на данном инструменте тот или иной звук, мы вдалбливаем все это преимущественно в левое полушарие своего мозга. Правое же полушарие позволяет включать высшую передачу, когда мы делаем что-либо в текущий момент времени, например исполняем музыку, импровизируем или подбираем мелодию.

Приходилось ли вам задумываться о том, каким образом вашему мозгу удается определять размеры и расположение вашего тела в пространстве? Поразительно, но в ассоциативной зоне ориентации левого полушария имеются клетки, определяющие границы нашего тела ― где оно начинается и где заканчивается в окружающем пространстве. В то же время в ассоциативной зоне ориентации правого полушария имеются клетки, определяющие ориентацию нашего тела в пространстве. В итоге левое полушарие учит нас, где наше тело начинается и заканчивается, а правое помогает поместить его туда, куда мы хотим[13].

Я всячески рекомендую вам покопаться в многочисленной современной литературе по таким вопросам, как преподавание и мозг, обучение и мозг, асимметрия полушарий мозга. Думаю, что чем лучше мы будем понимать, как наши полушария сотрудничают друг с другом, обеспечивая восприятие реальности, тем успешнее начнем разбираться в естественных возможностях собственного мозга и, кроме того, эффективнее сможем помогать людям восстанавливаться после неврологических травм.

Перенесенный мной инсульт был сильным кровоизлиянием в левое полушарие мозга, связанным с недиагностированной АВМ. В то утро, когда у меня случился инсульт, обширное кровоизлияние сделало меня полным инвалидом ― я могу описать свое состояние в то время как состояние младенца в чреве матери. Через две с половиной недели после инсульта мне сделали серьезную операцию, чтобы удалить из головы сгусток свернувшейся крови размером с мяч для гольфа, нарушавший способность мозга передавать информацию.

После операции у меня ушло восемь лет на полное восстановление физических и психических функций. Полагаю, мне удалось полностью восстановиться, потому что у меня было преимущество перед многими другими больными. Будучи профессиональным нейроанатомом, я верила в пластичность мозга, его способность чинить, заменять и переобучать свои нейронные сети. Кроме того, благодаря научным знаниям у меня была «дорожная карта», помогавшая мне разобраться, как лечить клетки мозга, чтобы они вылечились.

История, которую я расскажу дальше, будет о том, как мой инсульт стал мне наукой о красоте и стойкости человеческого мозга. Это история собственной болезни и последующего излечения, увиденных глазами нейробиолога. Я расскажу о том, что чувствовала, когда повреждалось левое полушарие моего мозга, и что чувствовала потом, когда оно восстанавливалось. Надеюсь, эта книга будет вам наукой о том, как работает мозг ― и здоровый, и больной. Хотя она и предназначена для самого широкого круга читателей, я особенно надеюсь, что вы поделитесь ею с людьми, которым хотите помочь восстановиться после мозговой травмы, а также с теми, кто о них заботится.

Было семь утра 10 декабря 1996 года. Я проснулась под знакомое тиканье моего CD-плеера, раскручивавшегося перед тем, как заиграть. Сонной рукой я нажала на кнопку временного отключения как раз вовремя, чтобы поймать следующую мысленную волну, катящуюся обратно в царство снов. Оказавшись в волшебной стране, которую я называю Тетавилль, сюрреалистическом пристанище видоизмененного сознания где-то на пути между снами и суровой реальностью, мой дух купался в лучах красоты, освободясь от рамок повседневной действительности.

Шесть минут спустя, когда повторное тиканье плеера заставило меня вспомнить, что я наземное млекопитающее, я вновь неохотно проснулась и тут же почувствовала резкую боль, пронзившую мою голову где-то за левым глазом. Щурясь на ранний утренний свет, правой рукой я выключила собиравшийся зазвучать будильник и инстинктивно крепко прижала ладонь левой руки к левой стороне лица. Я редко болела, так что подумала: как странно просыпаться с такой ужасной болью. Мой левый глаз медленно и размеренно пульсировал, я была в замешательстве и начинала раздражаться. Пульсирующая боль за глазом была резкой, как то колющее ощущение, которое иногда возникает, когда мы откусываем мороженое.