с каждой минутой повышалось, поэтому в подъезд Марков заходил, пританцовывая в такт веселому мотиву, что насвистывал себе под нос.

В квартире Ивана играла громкая музыка. Это говорило о том, что друг сейчас вымещает злость на боксерской груше. Всегда так делал. Интересно, что его так разозлило? Может, они с Кариной поссорились? Тогда бы это решило проблему, избавив Маркова от неприятного разговора.

Помявшись возле двери, он посчитал, что стоит перестраховаться и узнать все наверняка. Звонить пришлось долго. Еремин явно увлекся и не слышал, что к нему пожаловали гости, но Дима умел быть настойчивым. Спустя пять минут непрерывных звонков, музыка стихла, а в двери щелкнул замок. Иван вышел в одних спортивных штанах и с полотенцем, перекинутым через плечо. На его правой груди красовалась татуировка в виде ястреба с расправленными крыльями и выставленными вперед острыми когтями, будто хищная птица приготовилась впиться ими в жертву. Тату выглядело настолько натурально, будто это не рисунок, а живое существо. Дима каждый раз, как видел его, зависал на какое-то время, любуясь работой неизвестного ему мастера.

— Ты чего здесь? — вывел его из ступора голос друга.

— Поговорить пришел, — мотнув головой, ответил Марков. — Можно зайти?

— Ну, заходи, раз пришел, — отступил Иван, пропуская Диму в квартиру.

Внутри царил идеальный порядок. Хоть Еремин и не стал врачом, как Марков, но соответствующие привычки у него остались. В квартире практически не было мебели, только самое необходимое. Ваня всегда любил простор и терпеть не мог ограничений, поэтому и квартиру выбирал просторную с высокими потолками. Как он говорил, чтобы было легко дышать.

— Чай? — на ходу спросил Иван, направляясь к кухне.

— Можно, — согласился Дима. Разувшись, он пошел следом за другом, в уме прокручивая возможные последствия разговора. В любом случае, сначала стоит выяснить, что у них с Кариной произошло, а затем и выбирать тон беседы.

Марков прошел по просторному коридору и оказался в огромной кухне, выполненной в современном стиле и напичканной всеми новинками бытовой техники. И зачем Ивану все это, если он дома никогда не ест. Да что уж говорить, он и дома-то практически не бывает.

— Так о чем ты хотел поговорить? — спросил Еремин, когда Дима уселся за стеклянный прямоугольный стол с широкими железными вставками на углах.

— Я смотрю, ты не в духе. Что-то случилось? — решил он прощупать почву.

Иван взъерошил волосы нервным движением и отвернулся к чайнику, который уже закипал. Явно не хотел рассказывать о своих переживаниях, но судя по напряженной спине, его так и распирало от эмоций. Человек со стороны этого бы не заметил, но Марков друга знал хорошо, поэтому был уверен, что тот расколется и, может не все, но расскажет.

— Да я за Карину переживаю. Ты же видел, что она беременная, а мужика рядом нет. А ты знаешь, у меня это больная тема. Не понимаю, как можно бросить своего ребенка. Это каким ублюдком надо быть? — процедил Еремин с такой ненавистью в голосе, что Диме стало не по себе.

Это же сейчас про него говорят. И если бы Мира с Русланом не подтвердили, что ребенок действительно его, то он бы просто отмахнулся и забыл о возможном отцовстве.

— То есть, когда ты подвозил ее до дома, вы не поругались? — то ли спросил, то ли констатировал Марков, нахмурившись. Если Иван снова заинтересовался Кариной, а судя по всему, так и есть, то отвадить его будет не так легко.

— Да нет, мы не ругались. Я ей помощь предложил, а она отказалась. Пришлось заставить ее визитку взять. И ведь не позвонит. Гордая, — чайник закипел. Иван разлил по чашкам кипяток и, наконец, повернулся к Маркову.

— И что, хочешь за ней приударить? — с нотками угрозы поинтересовался Дима, закипая от недовольства. Надо же, всего раз Карину подвез, а уже визитками своими раскидывается.

— А с чего, вдруг, такой интерес? — подозрительно прищурился Еремин и уселся на стул.

— А с того, что это мой ребенок, ясно? И ты к Карине больше не подойдешь, — уверенно заявил Дима, сверкая недовольным взглядом.

Глаза Ивана расширились от удивления. Брови выгнулись, а губы сомкнулись в тонкую линию. Марков пытался просчитать поведение друга. Возможно, тот факт, что Карина беременна от Димы, сыграет, и Еремин отойдет в сторону.

— Твой? — недоверчиво спросил Иван.

— Да, мой…

— Тогда какого хрена мать твоего ребенка сбежала со свадьбы лучшей подруги бледная, как смерть? Почему домой ее отвозил я, а не ты? — язвительно поинтересовался Еремин, прожигая друга холодом серых глаз.

— Мы повздорили. Я немного вспылил, наговорил ей лишнего. Я не знал о ребенке до сегодняшнего дня, поэтому растерялся. Но сейчас я все обдумал и решил, что ребенка своего не брошу и…

— Женишься на Карине? — фыркнул Иван, явно зная, на какие точки давить. Ведь Марков до ужаса боялся связать себя с одной женщиной.

— Это уже не твое дело. Мы сами разберемся. Просто не лезь! — последнюю фразу Дима выпалил чересчур громко. Разозлился на то, с каким видом его слушал Еремин. Расслабленно откинулся на спинку стула, скрестил руки на груди и ухмылялся скептически. Да и что тут решать, если у Димы с Кариной будет ребенок? Все и так понятно. Он отец, значит и женщина его. Какие могут быть еще варианты?

— То есть ты настолько в себе не уверен, что пришел ко мне и требуешь, чтобы я не приближался к Карине? Ты хоть с ней разговаривал? По ней не скажешь, что она жаждет оказаться в твоих объятиях, — усмехнулся Иван и бросил на Маркова насмешливый взгляд.

— А в твоих жаждет, значит?! — взорвался Дима и вскочил со стула, упершись руками в стол. Стул с противным скрежетом отъехал назад и упал с грохотом.

— Кто знает? — пожал плечами Еремин с холодным спокойствием.

— Я последний раз говорю. Ты. К Карине. Больше. Не подходишь, — прошипел Дима, грозно нависая над Иваном и полыхая огнем ярости в глазах.

— Иначе что? — Еремин медленно поднялся со стула и отзеркалил позу Дмитрия, практически соприкасаясь с ним лбами.

— Готов променять дружбу на бабу? Серьезно? — ядовито выплюнул Марков, понимая, что соперник сдаваться не собирается, а этот разговор лишь раззадорил его.

— Дружбу? Серьезно думаешь, что после того случая между нами она есть? — в тон ему ответил Еремин. — Это мог быть мой ребенок.

— Да он мог оказаться чьим угодно ребенком. Думаешь, за эти полгода Карина ни с кем не спала? Она отдалась мне в первый же день знакомства, хотя должна была ехать с тобой. И поверь, ей понравилось. Слышал бы ты,