–Значит, либо залезть в еще большие долги, либо сидеть в окружении непослушных детей, либо за девять долларов в час выслушивать жалобы пенсионеров на то, что у них вовремя не вывезли мусор?

Ее мать сохраняла невозмутимость.

–А как же твое искусство?

–О, это золотая жила.

–Ты же любишь рисовать.

–А банк любит, когда я выплачиваю свой студенческий кредит.

–Мы с отцом могли бы помочь…

–С каким отцом?

Тишина между ними превратилась в сухой лед.

Андреа допила воду, пока ее мать меняла тактику. Ей стало паршиво из-за этого последнего выпада. Гордон всегда был – и оставался – потрясающим отцом. До недавнего времени он был единственным отцом, которого знала Андреа.

–Ну,– сказала Лора, повернув часы у себя на запястье,– тебе нужно умыться. Вручение дипломов через час.

–Впечатлена, что ты знаешь расписание.

–Энди…– Лора спохватилась,– Андреа. У меня ощущение, что ты бежишь от самой себя. Как будто считаешь, что если будешь жить в чужом городе и делать эту безумную, опасную работу, то станешь другим человеком.

Андреа отчаянно хотелось, чтобы эта лекция закончилась. Из всех людей ее мать должна была понимать, что иногда надо просто сжечь старую жизнь дотла и построить на пепелище что-то более осмысленное. Лора стремилась стать частью жестокой секты в двадцать один год явно не потому, что ее жизнь находилась в идеальном балансе. И она сдала полиции биологического отца Андреа не потому, что на нее снизошло озарение. И это не говоря уже о событиях двухлетней давности, когда она пришла в дикую ярость от одной мысли, что жизни ее дочери угрожает опасность.

–Мам,– сказала Андреа,– ты должна радоваться, что я внутри.

–Внутри чего?– Лора казалась искренне озадаченной.

–Системы,– ответила Андреа, не найдя более подходящего слова.– Если он когда-нибудь выйдет из тюрьмы, если он когда-нибудь снова вмешается в нашу жизнь, за мной будет стоять вся Служба маршалов США.

–Он не выйдет из тюрьмы,– Лора замотала головой прежде, чем Андреа закончила говорить.– А даже если и выйдет, мы сможем постоять за себя.

Ты сможешь, подумала Андреа. В этом и была проблема. Когда все летело в тартарары, у Лоры падало забрало и она лезла в самое пекло, а Андреа съеживалась в уголке, как ребенок, играющий в прятки. Она не хотела чувствовать себя такой беспомощной, если – когда – ее отец снова обратит на них свое смертоносное внимание.

–Милая,– предприняла очередную попытку Лора – мне нравится то, какой ты человек сейчас. Я люблю свою чувствительную, тонкую, добрую девочку.

Андреа закусила губу. Она услышала новые возгласы, которыми встретили последних отставших, пришедших к финишу. Студентов, с которыми тренировалась Андреа. Студентов, которых она обошла почти на десять минут.

–Андреа, позволь мне дать тебе тот же непрошеный совет, который мне дала моя мать.– Лора никогда не говорила о своей семье, а о прошлом и подавно. Так что ей не пришлось добиваться безраздельного внимания Андреа.– Я была моложе, но именно такой, какая ты сейчас. Я подходила к каждому испытанию в жизни, словно это обрыв, с которого мне обязательно надо прыгнуть вниз.

Андреа не хотела признавать, что это звучит знакомо.

–Я считала, что я такая храбрая, такая отчаянная,– продолжала Лора.– Мне понадобилось много лет, чтобы понять, что, когда ты падаешь, ты полностью теряешь контроль. Ты просто подчиняешься силам гравитации.

Андреа заставила себя пожать плечами:

–Я никогда не боялась высоты.

–Почти то же самое я сказала своей матери,– Лора улыбнулась своим тайным воспоминаниям.– Она знала, что я не бегу навстречу чему-то. Я бежала от всего – и в первую очередь от себя. И знаешь, что она мне сказала?

–Полагаю, ты сейчас сообщишь мне.

Лора, все еще улыбаясь, нежно взяла лицо Андреа в свои ладони.

–Она сказала: «Куда бы ты ни шла, ты будешь там».

Андреа видела тревогу в глазах матери. Лора боялась. Она пыталась защитить Андреа. Или, может быть, она пыталась манипулировать ею, как всегда.

–Боже, мам,– Андреа сделала шаг назад.– Кажется, из нее вышла бы отличная бабушка. Жаль, у меня не было возможности познакомиться с ней.

Судя по тому, как исказилось лицо Лоры, Андреа ранила ее слишком глубоко. Это было для них в новинку – словесные перепалки, во время которых их языки превращались в острые лезвия.

Андреа слегка сжала руку матери. Они больше не могли мириться с помощью слов. Они просто лепили пластырь и оставляли рану гноиться до следующего раза.

–Мне нужно найти папу.

–Ага.– В голосе Лоры звучали сдерживаемые слезы.

Андреа мысленно ругала себя, пока возвращалась к толпе. А потом начала ругать себя за то, что ругала себя, потому что какой в этом на хрен был смысл?

Она бросила пустую бутылку в мусорный контейнер, принимая новые поздравления и похлопывания по спине от совершенно незнакомых людей. Взгляд Андреа долго блуждал в океане преимущественно белых лиц, пока она не заметила отца, стоявшего в одиночестве поодаль. Он был выше большинства отцов, и его худощавое тело и небольшая борода придавали ему неуловимое сходство с Идрисом Эльбой, если бы Идрис Эльба был нудноватым юристом по сделкам с недвижимостью и трастам, президентом местного астрономического клуба и слишком много говорил о джазе.

Андреа вся взмокла от пота, а на Гордоне был один из его итальянских костюмов от Эрменеджильдо Дзенья, но тем не менее он крепко обнял ее и поцеловал в макушку.

–Пап, я грязная.

–Для этого и нужны химчистки.– Он снова поцеловал ее в голову, прежде чем отпустить.– Я так горжусь тем, чего ты здесь добилась, милая.

Она обратила внимание на его очень точный выбор слов. Он не гордился тем, что она стала федеральным агентом. Он гордился тем, что она выполнила поставленную задачу, точно так же как гордился, когда она смогла аккуратно обвести свою руку по контуру, чтобы нарисовать индейку в детском саду.

–Пап, я…– попыталась она.

Он покачал головой. Он улыбался, но Андреа разбиралась в улыбках своего отца.

–Давай лучше поговорим о том, насколько некомфортно чувствует себя твоя мать. Думаю, мы оба находим в этом что-то забавное.

Андреа обернулась и увидела, как ее мать нервно пробирается сквозь строй вооруженных мужчин. Старшие инспекторы были одеты в темно-синие поло с нашивками Службы маршалов на карманах. На ремнях бежевых брюк сверкали бляхи с «серебряной звездой» СМ США. К бедру каждого инспектора был пристегнут «глок».

Один из самых дружелюбных инспекторов заговорил с Лорой. Гордон усмехнулся, увидев ее лихорадочные попытки взять себя в руки, но Андреа слишком дерьмово повела себя с матерью, чтобы наслаждаться, наблюдая, как она извивается.