Они нуждались в нем.

«Живи свободным», вспомнил он, и рот его искривило что-то похо– жее на улыбку, в которой была какая-то горечь. Свобода под кровом его дома на этой штормистой земле, где ближайшая деревня, Эндрос Рил, располагалась в целых пятнадцати милях к югу, была лишь иллюзией. Для него смысл свободы заключался в уединенности, он все больше и больше убеждался, прослушивая коротковолновые радиопередачи от Лондона и до Европы и вслушиваясь в голоса, разговаривавшие цифрами сквозь шквалы атмосферных помех, что узы человеческого вязали его по рукам и ногам.

Поэтому он не откажет им войти, когда они придут, потому что он – человек, и они тоже люди. Он выслушает то, что они ему скажут, может быть, даже кратко обсудит это, прежде чем отказаться. Они про– едут долгий путь по разбитым дорогам, и он, вероятно, предложит им кров на ночь. Однако его служба для приемной родины выполнена, и те– перь пришло время молодых солдат с забрызганными грязью лицами и нер– вными пальцами на спусковых крючках карабинов. Генералы и начальники могут отдавать приказы, но пусть молодые, умирая, выполняют их. Так было во все времена, и в этом отношении будущее войн не изменится ни– когда. Люди будут такими же, какие они есть.

Конечно, нет причин давать им от ворот поворот. Он может запе– реть ворота, поставить перед ними знак, что дальше дороги нет, но они найдут способ обойти это или просто перекусят забор из колючей прово– локи и пройдут. У британцев огромный опыт в том, как перекусывать ко– лючую проволоку. Поэтому самое лучшее – оставить ворота не запертыми и ждать их. Это может случиться завтра или послезавтра, или на следу– ющей неделе. Как бы то ни было, когда-нибудь это случится.

Майкл на мгновение прислушался к песне пустыни, голова его слег– ка повернулась. Затем он вернулся на каменные плиты пола перед ками– ном, сел, обхватив колени руками и попытался успокоиться.

– Он выбрал для себя чертовски безлюдное место, не правда ли? – майор Шеклтон зажег сигару и опустил со своей стороны стекло сверкав– шего черного «Форда», чтобы дым вытягивало наружу. Кончик сигары рдел в неуютном сумраке позднего вечера.– Вы, бритты, таковы же, как эта погода, а?

– Боюсь, что у нас нет другого выбора, кроме как только любить ее,– ответил капитан Хьюмс-Тельбот. Он улыбнулся как можно вежливее, его аристократические ноздри чуть вздернулись.– Или хотя бы мириться с ней.

– Воистину так.

Шеклтон, офицер армии Соединенных Штатов, с лицом, похожим на обух секиры, выглянул наружу; серые низкие тучи и мерзкая морось. Он больше двух недель не видел солнца, а от холода у него ныли кости. Пожилой, с распрямленной спиной, британский армейский водитель, отде– ленный от пассажиров стеклянной перегородкой, вез их по узкой, моще– ной булыжниками дороге, змеившейся между темными, скрываемыми тучами утесами и участками густого соснового леса. Последняя деревня, кото– рую они проехали, Хьюлетт, осталась в двенадцати милях позади.

– Вот почему вы такие бледные,– продолжал он, ведя себя как слон в посудной лавке,– все тут похожи на призраков. Приезжайте к нам в Арканзас, я покажу вам весеннее солнце.

– Не уверен, что у меня будет для этого время,– сказал Хьюмс– Тельбот и опустил стекло на полтора оборота. Это был бледный и тощий двадцативосьмилетний штабной офицер, чье первое тесное знакомство со смертью произошло в Портсмутском канале, когда в семидесяти футах над его головой провыл истребитель «Мессершмит». Но это было в 1940 году, а сейчас ни один самолет «Люфтваффе» не осмеливался перелетать через пролив.

– Итак, Галатин проделал отличную работу в Северной Африке? – зубы Шеклтона сжимали сигару, и окурок ее был мокр от слюны.– Это бы– ло два года назад. Если он с тех пор ничем не занимался, что застав– ляет вас думать, что он может справиться с этой работой?

Хьюмс-Тельбот незряче уставился на него своими голубыми глазами:

– Потому,– сказал он,– что майор Галатин – это профессионал.

– Я тоже, сынок,– Шеклтон был на десять лет старше британского капитана.– Но я вовсе не считаю себя способным высадиться с парашютом во Франции и сделать все это. Последние двадцать четыре месяца я ни разу не подставлял свой копчик. Я гаран…– черт побери, гарантирую вам, что это чертовски трудное задание.

– Да, сэр,– согласился англичанин, только потому что почувство– вал, что это надо сделать,– но ваши… э… люди просили помощи в этом деле, и поскольку это выгодно нам обоим, мое руководство реши– ло…

– Да, да, да, это все – вчерашние новости,– Шеклтон нетерпеливо махнул собеседнику рукой.– Я говорил своим людям, что я не подкупился послужным списком Галатина, извините, майора Галатина. У него недо– статочно опыта работы полевых условиях, насколько я знаю, но мне пре– доставили возможность судить на основе личного знакомства. Что не со– ответствует нашим приемам работы в Штатах. Там мы ориентируемся по послужным спискам.

– Мы здесь ориентируемся по характеру,– холодно сказал Хьюмс– Тельбот,– сэр.

Шеклтон слабо улыбнулся. Ну, наконец-то он зацепил этого маль– чишку с несгибаемой шеей.

– Ваша разведка вполне могла порекомендовать Галатина, но для меня это не стоит и лопаты дерьма,– он пыхнул дымом из ноздрей, и в глазах его появился яростный огонек.– Я понимаю, что Галатин – не на– стоящее его имя. Раньше он был Михаил Галатинов. Он русский. Правиль– но?

– Он родился в Санкт-Петербурге в 1910 году,– последовал осто– рожный ответ.– В 1934 году стал гражданином Великобритании.

– Да, но Россия у него в крови. Русским доверять нельзя. Они пьют слишком много водки.– Он стряхнул пепел в пепельницу позади во– дительского сиденья, но его действия были неточны, и большая часть пепла просыпалась на его начищенные до блеска ботинки.– Так почему он оставил Россию? Может, его там разыскивали за преступление?

– Отец майора Галатина был армейским генералом и другом царя Ни– колая Второго,– сказал Хьюмс-Тельбот, глядя, как в желтом свете фар разворачивалась дорога.– В мае 1918 года генерала Федора Галатинова с женой и двенадцатилетней дочерью казнили советские партийные экстре– мисты. Юный Галатинов сбежал.

– И? – подтолкнул Шеклтон.– Кто провез его в Англию?

– Он приехал сам, устроившись матросом на грузовом судне,– ска– зал капитан,– в 1932 году.

Шеклтон курил сигару и обдумывал сказанное.

– Постойте,– спокойно сказал он,– вы говорите, что он скрывался от карательных органов России со времени, когда ему было восемь лет, до того, как ему стало двадцать два года? Как ему это удалось?

– Не знаю,– сознался Хьюмс-Тельбот.

– Вы не знаете? Ну, я-то думал, что вы, ребята… считается, что вы знаете о Галатине все. Или почти все. Разве у вас не ведется про– верка личных дел?

– В его личном деле есть нечто вроде пробела,– он увидел впереди сквозь сосны смутное свечение. Дорога повернула, ведя их в сторону светящихся фонарей.– Часть информации засекречена, доступна только для управления разведки.