поговорю, – коротко ответила она и, не сказав больше ни слова, повернулась и пошла прочь, хотя и понимала, что такое поведение граничит с грубостью.

Отец склонился над внутренностями настенных часов, хмуро глядя из-под пенсне на сломанный механизм. Он не услышал, что зазвонил колокольчик, не заметил, что Биргит пошла открывать, так он был сосредоточен.

– Папа, к тебе посетитель, – сказала Биргит громче, чем обычно, чтобы привлечь его внимание. – Он говорит, что станет твоим ассистентом.

– Ах да, точно! Герр Вебер! – Оторвавшись от часов, Манфред просиял такой лучезарной улыбкой, что Биргит ожгло ещё сильнее. – Да, я сегодня его ждал. Только забыл.

– Ты не говорил мне о нём, – заметила она, и в её голосе прозвучала обида, которую она не могла не скрыть.

– Разве? Ну… бывает. Прости, милая. Всё это случилось, видишь ли, очень быстро.

– Быстро? К чему такая спешка?

Манфред рассеянно улыбнулся дочери.

– Ну, ты же знаешь, как это бывает. Слышишь имя, и всё тут же решено. Ну, давай его встречать! Уверен, у мамы найдётся что-то вкусненькое.

Биргит вслед за отцом пошла в гостиную, где он приветствовал герра Вебера с безудержным энтузиазмом, которого она не разделяла. И судя по насмешливому взгляду герра Вебера, он это понял.

Они поднялись в дом, и Хедвиг, хоть и была застигнута врасплох, как и Биргит, сумела предъявить гостю посыпанный сахарной пудрой гугельхупф[7], который готовила к обеду. Она сварила кофе и велела Иоганне принести его в гостиную, и та не удержалась, чтобы не бросить на гостя любопытный взгляд, на который он с таким же любопытством ответил.

Её старшая сестра – и Биргит это понимала – не отличалась кукольной, конфетной красотой, которая нравится многим мужчинам, но всё же её можно было назвать красивой. Длинные светлые волосы, заплетённые в косы, лежали у неё за ушами, голубые глаза прямо и строго смотрели из-под густых бровей. Она была почти такого же роста, что их гость, и крепкой фигурой напоминала амазонку, тогда как рыхлое тело Биргит было больше похоже на клёцку. Но как бы то ни было, для Биргит не имело никакого значения, понравилась гостю её сестра или нет. Он не нравился ей, и этого было достаточно. Отец представил их друг другу:

– Это Иоганна, наша старшая, большая мамина помощница. Биргит вы, конечно, уже видели. Она трудится со мной в магазине. А Лотта, самая младшая, на занятиях. Она недавно поступила в Моцартеум, милый наш жаворонок! Дочки, это Франц Вебер, он станет моим ассистентом.

Биргит смотрела, как отец и Франц обмениваются дружелюбными улыбками и любезностями, и недоверие понемногу сменялось гневом. Франц был из Вены и приехал в Зальцбург только вчера. Она не могла поверить, что её отец заставил его проделать весь этот путь из Вены – и чего ради? Работы было не так много, чтобы ему вдруг понадобился ещё один ассистент. Мать и Иоганна, судя по всему, были сбиты с толку не меньше неё, хотя последняя явно обрадовалась, особенно когда стало ясно, что Франц будет жить у них, как обычно и бывает с ассистентами.

– Можешь занять маленькую комнату на чердаке, – предложил Манфред. – Летом в ней жарко, зимой холодно, но мы постараемся сделать её как можно уютнее, и так у тебя и у нас будет личное пространство.

Хедвиг тут же отправилась убирать эту комнату. Манфред повернулся к Францу с вопросительной улыбкой, и тот склонил голову в знак признательности.

– Я так вам благодарен за помощь, герр Эдер.

– Мне только в радость, и, прошу, зови меня Манфред.

Биргит молча кипела гневом, пока они болтали и болтали, а потом Франц повернулся к Иоганне и попросил её рассказать о себе. К изумлению Биргит, сестра принялась разглагольствовать о том, как обожает ходить в походы, и о клубе альпинистов, в котором состояла несколько лет назад. Насколько помнила Биргит, она лишь несколько раз ходила в поход, а потом жаловалась на холод.

– Мне, поскольку я жил в Вене, выпало очень мало возможностей побродить по горам, – улыбнувшись, заметил Франц Вебер. – Но я с нетерпением жду, когда увижу здешние.

– Мы отведём тебя на Унтерсберг, – заявил Манфред, – под которой, как говорит легенда, спит Карл Великий. С неё открывается лучший вид на город.

– Не могу дождаться, – ответил Франц, при этом глядя на Иоганну. Биргит, как обычно, была невидима.

В общем-то, этого следовало ожидать, но когда на следующее утро Франц занял место на скамейке рядом с отцом, которое всегда занимала она, с тех самых пор, как ей исполнилось шестнадцать, она с трудом сдержалась, чтобы не накричать на него или, ещё того хуже, расплакаться.

Как это могло произойти? Почему отец не сказал ни слова? Ответ, так пугавший Биргит, был таким же, как на многие другие вопросы: потому что её никто не замечал.

Она забилась в уголок, где свет был тусклым, и молча слушала, как отец рассказывает Францу о часах. Спустя несколько минут деликатных наставлений Манфреда ей стало ясно, что Франц Вебер совершенно не разбирается в этом вопросе. Отец говорил с ним так, как говорил с Биргит, когда она была восьмилетним ребёнком, и, указывая на колёса и коробку передач, платину и маятник, называл их, а у Франца при этом был вид человека, который впервые об этом слышал. А вот её место занял с уверенностью и стал ассистентом её отца.

Она молчала остаток дня и весь следующий день, пока отец и Франц работали бок о бок. Лишь утром третьего дня, когда Франц по просьбе Манфреда пошёл встречать доставщика проволоки, она поняла, что больше не в силах держать это в себе.

– Я не понимаю, папа, – заявила она, стараясь говорить резонно, а не обиженно или сердито, – зачем ты нанял человека, который, кажется, понятия не имеет, что у часов внутри.

Отец чуть заметно улыбнулся, убирая инструменты, прежде чем идти наверх обедать.

– Франц окончил университет Вены и получил диплом математика, – ответил он мягко. – Он более чем квалифицирован для работы в моём маленьком магазине.

– Но у него совсем нет опыта! – возмутилась Биргит. – Он смотрел на шестерни венского регулятора, которые ты ему показывал, как будто это что-то из другого мира.

– А это и есть другой мир. Мне выпала честь показать ему механизмы этой миниатюрной вселенной и то, что она является всего лишь призрачным отражением сложной работы Божьего творения. – Он усмехнулся. – Мне еще предстоит убедить его в последнем, но я с нетерпением жду дебатов.

Биргит слышала, как отец и Франц обсуждали философию так называемого