— Да, но если я не поеду, Олбани решит, что я присоединился к мятежу. — Коннор тяжело вздохнул: — Становится все труднее и труднее держаться в стороне от этой борьбы между взбунтовавшимися кланами и короной. Хотя я не вижу пользы для нашего клана, чью бы сторону я ни принял.

— Пошли вместо себя кого-нибудь из нас, — предложил Йен. — Тот, кто поедет, сможет как-нибудь объяснить, почему ты не смог сейчас отправиться в дальнюю поездку в Эдинбург, и ублажит регента заверениями в твоей доброй воле и преданности.

Йен почти не уступал Коннору в расчетливости.

— Тот, кто поедет вместо тебя, рискует оказаться в заложниках у короны, — сказал Алекс, — но это хороший план.

— Восставшие тоже наседают на меня, чтобы я встал на их сторону, — сказал Коннор. — Мятежные кланы устраивают встречу в замке Маклейнов. Если я там не покажусь, нас может ожидать нападение со стороны соседних кланов, которые поддержали восставших. К примеру, Маклауды будут рады предлогу захватить еще часть наших земель.

— Вот-вот. Поэтому направь в Эдинбург кого-то из нас, — сказал Йен. — Мы должны сидеть на двух стульях столько, сколько нам удастся.

— А это снова возвращает меня к вопросу, что нам необходимы союзники. — Коннор в упор посмотрел на Алекса: — Через брак.

Алекс твердо встретил взгляд кузена:

— Нет. Об этом меня не проси. Все, что хочешь, только не под венец.

Коннор потер лицо. Он выглядел еще более усталым, чем Йен, и куда менее счастливым.

— Я предлагаю вот что: пусть Алекс женится на девушке из клана, который поддерживает восставших, — сказал Коннор. — А Дункан — на девушке, чей клан поддерживает другую сторону.

Дункан искоса посмотрел на Коннора таким взглядом, который, пожалуй, мог бы заморозить морской залив.

— А ты полагаешь, Дункан, что тебе эти интриги не угрожают? — спросил Алекс.

— Ни один вождь не захочет отдать мне свою дочь, — сказал Дункан, обращаясь к Коннору. — Я всего лишь сын твоей бывшей няньки.

Коннор возразил:

— Ты капитан моей стражи и близок мне как брат. Вождю, у которого есть дочери на выданье, ты будешь хорошей партией.

Дункан уставился в свой кубок и не стал спорить, но он мог быть таким же упрямым, как Алекс. Коннор подлил виски в кубки Алекса и Дункана и заметил:

— Рано или поздно вы все равно женитесь, как все мужчины. Я всего лишь предлагаю сделать это раньше. Жизнь вынуждает.

— Я не женюсь, — твердо заявил Алекс. — Не сейчас и никогда.

— Нам нужны союзники, — повторил Коннор.

— Тогда я присмотрю для тебя жену, — предложил Алекс.

Если кто и нуждался в женщине, чтобы расшевелить кровь, так это Коннор. С тех пор как он стал вождем, он не прикоснулся ни к одной. Алекс с усмешкой заметил:

— Я даже готов переспать с дочками вождей, чтобы определить, какая из них достаточно скучна и не подойдет для тебя.

— Если я возьму жену, — возразил Коннор, — это будет истолковано так, будто я выбрал сторону в этом противостоянии. А я не готов это сделать.

Алекс мысленно чертыхнулся, думая, что Коннора в последнее время очень трудно расшевелить.

— Понятно, — сказал он. — Ты вроде приза, который будет болтаться перед ними на веревочке до самого последнего момента.

Йен достал лист пергамента и разложил на столе.

— Мы составили для тебя список подходящих женщин.

— Что-о? — вскричал Алекс.

— Как видишь, тебе предоставляется большой выбор, — продолжал Йен. — Я разделил их на тех, кто принадлежит к лагерю восставших, и тех, кто против.

— Кэмпбеллов мы не включили, — в глазах Коннора заблестели огоньки, — потому что дочь графа, кажется, для нас недосягаема. Но если ты сумеешь ее очаровать, я не буду возражать.

Алекс снова наполнил свой кубок, думая, когда же это все кончится.

— Я хочу, чтобы вы оба отправились на встречу восставших в замке Дуарт на острове Малл, — сказал Коннор. — Оттуда один из вас сможет поехать в Эдинбург на встречу с регентом.

— Приятно, должно быть, провести время в Дуарте в компании бунтовщиков и хозяина, который пытался нас убить, — заметил Алекс, и все трое рассмеялись.

Коннор ткнул пальцем в разложенный пергамент.

— Пока вы будете находиться на собрании бунтовщиков, вы сможете встретиться с некоторыми из возможных невест. Это очень важно.

Он подтолкнул лист пергамента по столу поближе к Дункану и Алексу. Ни один из них не взял его в руки, но имена были хорошо видны.

— О-о, в верхней строчке списка — старшая дочь Макнила, — заметил Дункан.

— Алекс, насколько я понял, ты проявил к ней большой интерес, даже целовал ее в присутствии ее отца и членов их клана, — сказал Коннор.

Алекс метнул свирепый взгляд на Дункана:

— Предатель!

Глаза Коннора лукаво заблестели.

— Мне послать письмо ее отцу? Как ты считаешь?

— Тот поцелуй ничего не значил! — возразил Алекс. — Ты же в курсе дела, у меня слабость к хорошеньким женщинам. Я на мгновение забылся, вот и все.

Дункан медленно отпил из кубка и поставил его на стол.

— Знаешь, Алекс, это было довольно долгое мгновение.

Алекс не удержался и присоединился к всеобщему хохоту. Но думал он о том, что тот поцелуй был все-таки недостаточно долгим. Коннор сунул руку за пазуху.

— Алекс, чуть не забыл. Здесь был отец Брайан, он принес для тебя письмо.

— Интересно, кто это мне написал?

Алекс подумал, что любой, кто желал бы с ним поговорить, мог просто подняться на его корабль и найти его.

— Похоже, это письмо прошло через многие руки, прежде чем попало сюда, — сказал Коннор, передавая ему потрепанный свиток пергамента. — Ты узнаешь печать?

Розовая печать смутно напомнила Алексу о Франции, надушенных письмах, тайных свиданиях. Он понюхал письмо, оно все еще хранило слабый аромат лаванды.

Алекс сломал печать и развернул пергамент. Французские буквы с округлыми петлями вызвали другие воспоминания, теперь ему представились полные женские груди безупречной формы.

— Долго еще ты будешь испытывать наше терпение? — возмутился Коннор.

— Я всего лишь смакую момент. Помните Сабину де Савуаси? Графиню, которая взяла меня в свою постель вскоре после того, как мы прибыли во Францию?

— Ты же не можешь ожидать, что я держу в голове имена всех твоих женщин? — заметил Коннор. — Я до стольких и считать-то не умею, не говоря уже о том, чтобы помнить их имена.

— Графиня была только одна. Вы должны помнить Сабину, у нее был огромный дом в пригороде Парижа.