— А это уже следующий вопрос.

— И вовсе даже нет.

— Ну вот зачем это вам?

— Интересно, — с невозмутимым лицом пожала плечами Екатерина Максимовна.

— Я ведь могу и соврать.

— Можешь, — согласилась она. — Но тебе тогда стыдно будет.

— А откуда вы знаете, может мне как раз стыдно будет, если я не совру?

Екатерина Максимовна отстранилась в притворном ужасе.

— Никогда не поверю, что ты меня настолько плохо называешь. Даже за глаза.

— Ну ладно, вот же ж прицепились… — вздохнул Андрей. — Русалкой. Училкой по русскому, в смысле. Учительницей, хотел сказать…

Но Екатерина Максимовна этим объяснением не удовлетворилась.

— Неправда, — возразила она. — Училка по русскому будет русачка. Это все знают — я ведь тоже в школе училась. И у той же самой Таньки, между прочим.

Видя, что отступать дальше некуда, Андрей вздохнул совсем горестно и со смущённым видом начал:

— Первого сентября… нет, второго: первое — воскресенье было… И вы тогда были совсем как сейчас… — он запнулся.

— И что?

— И мне показалось, что вы очень похожи на русалку. А потом ещё выяснилось, вы у нас вместо Татьяны Ивановны будете…

Катя с интересом оглядела себя.

— Как сейчас, говоришь? Так значит, я и сейчас на неё похожа — на русалку?

— Ну да…

— Ты думаешь? Хм… Пожалуй, и правда что-то есть. Но я ведь с тех пор ни разу больше так не одевалась. Вот уж не предполагала, что кто-то запомнит.

За этот наряд она получила тогда свой первый — и последний пока — выговор. Ну, не то чтобы совсем уж выговор, но в конце дня Кикимора отозвала её в сторону и достаточно строго указала, что хотя для первого звонка и допустимы, конечно, определённые послабления, впредь ей надлежит являться на работу в чём-нибудь поскромнее…

— Почему, ни разу? На Новый год ещё.

— Новый год?

— Ну, во Дворце культуры.

— Так ты там был? А почему не подошёл?

— Ну а чего б я подходить стал? Сказать: «С Новым годом, Катерина Максимовна»?

— Хотя бы. Для начала.

— Так я и сказал… Но вы не расслышали. Ещё с кем-то разговаривали…

— Ой, извини. Но там, правда, так шумно было…

— Да нет, понятно же… И я за вас проголосовал…

— Правда?! Не врёшь? — она с улыбкой помотала чуть-чуть головой. — Так вот, оказывается, кому я спасибо сказать должна.

На вечер этот Катю — не без коварного умысла — затащила всё та же Света. Пять лет назад она, практичная деревенская девушка, познакомилась на таком же балу со своим будущим мужем — на одиннадцать лет старше её, «но зато с квартирой, машиной, дачей». И с тех пор считала это мероприятие большим подспорьем в деле обустройства личной жизни одиноких подруг. Так билет её благоверного достался Кате — но тот не очень-то расстроился, высаживая их у Дворца культуры, шепнул ей, чтоб не чувствовала себя виноватой: танцам он всегда преферанс предпочитал.

Гвоздём праздничной программы был конкурс на титул Снежной королевы — серебряная корона из папье-маше до сих пор пылилась где-то у неё на шкафу. Когда подсчитали голоса во втором туре, у Кати оказалось ровно на один больше, чем у жгуче-цыганистой соперницы…

— А почему именно за меня? — поинтересовалась она, кокетливо склонив набок голову.

— Ну а за кого? Не за ту же выдру.

— Да какая же она выдра, когда за неё, считай, столько же проголосовало?

— Так это у некоторых людей просто вкуса нет.

— А по-моему, это просто у некоторых льстецов стыда нет.

— И ничего подобного. Правду говорить легко и приятно.

От столь откровенных похвал Катя почувствовала себя немного неловко и, опустив взгляд в тарелку, поспешила перевести разговор на подвернувшуюся кстати тему:

— Так ты, выходит, и это читал?

— Не, ну тоже ж фантастика. В своём роде… А вам там кто больше всех нравится?

— Маргарита, естественно. А тебе? Нет, постой, не говори. Я сама догадаюсь.

Она задумалась… Единственное, пожалуй, что сомнений не вызывает, покой ему и даром не нужен…

— Бегемот?

— А как вы угадали?

— Да слишком уж вы, молодой человек, характером на него похожи…

К этому времени все уже покончили со своими бифштексами и официантки подали десерт — кофе с тортом. А ещё через минуту в дверях опять появилась заведующая, на этот раз в сопровождении какого-то молодого парня с видавшей виды «Яузой» в руках.

— Товарищи! — объявила она, пока её помощник налаживал на сервировочном столике магнитофон. — Начинаем нашу танцевальную программу. Кавалеры приглашают дам, дамы приглашают кавалеров. Никто не скучает!

Андрей подумал, что раз уж его привели сюда в качестве «кавалера», то надо бы пригласить Екатерину Максимовну. Вот только когда, прямо сейчас или лучше подождать, пока она кофе допьёт… А может, он чего-то не так понял, и она зазвала его сюда просто из вежливости — и тогда не стоит высовываться вообще?.. Но сомнения его разрешились буквально через секунду. Отпив из чашки всего пару глотков, Екатерина Максимовна вернула её на блюдце и с весёлой искоркой в глазах взглянула на Андрея.

— Не желаете ли развлечь вашу даму? А то что-то заскучала она у вас…

— Да, конечно! — поспешно вскочил он на ноги, чуть не опрокинув свой стул.

— Ну тогда помоги мне выйти из-за стола и подай руку.

Андрей слегка поклонился и произнёс фразу, которую слышал в каком-то фильме «из прежней жизни»:

— Позвольте пригласить вас на танец, мадемуазель?

Екатерина Максимовна томно улыбнулась и слегка склонила голову. Андрей отставил её стул и протянул руку, которую она взяла, едва ощутимо сжав его пальцы…

Под первые аккорды они вышли в свободный от столиков проход — и тут Андрей с ужасом сообразил, что танцевать-то он совершенно не умеет. На всех их школьных вечерах — включая недовыпускной после восьмого класса — танцев на выбор было ровно два: быстрый и медленный. Правда, на том, взрослом балу в ДК многие именно их и танцевали, но чего от него ждут сейчас? Что, если вальса какого или что там ещё бывает…

Очевидно, Екатерина Максимовна почувствовала его затруднения — потому что поспешила взять дело в свои руки. В самом буквальном смысле слова, сомкнув их вокруг его шеи.

— Ну что же ты, Кузнецов? — шёпотом подбодрила она его. — Смелее, ты же не на утреннике для младших классов.

Андрей нерешительно положил руки ей на талию и немного успокоился: в итоге это получился примерно тот же медленный танец. Если не считать, что вряд ли хоть