Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Через сознание Мойше мышиной пробежкой юркнули предательские мысли.
Головастик возмутился меньше, чем можно было ожидать.
На чисто прагматическом уровне звездный товарищ Мойше был согласен, что лучший способ сохранить жизни и корабли звездных рыбаков – уйти из межзвездных рек.
– Они никогда не уйдут. Головастик. Траулеры – это их отечество. Их родина. Это гордые и упрямые люди. Они будут бороться и надеяться.
– Знаю, человек-друг Мойше. И это печалит стадо. А старейшин заставляет гордиться тем, что выковали такой прочный союз. Но почему ты сказал «они»?
– – Ну, мы. Знаешь, иногда… почти всегда я здесь чужой. Они поступают не так, как привык поступать я…
– Иногда ты тоскуешь по своей прошлой жизни, человек-друг Мойше.
– Иногда. Но не часто и не о многом. Вернемся к делу. – Ему пришлось сосредоточиться на своем физическом голосе, чтобы прохрипеть:
– Наведение? Телетех. Акулы уходят. Они бросили попытки. Можете давать отбой, как только последняя покинет пределы прицельного огня.
– Вы уверены, контакте?? В аквариуме дисплея картина другая.
– Уверен. Дайте мне знать, когда можно прекратить передачу. Это мой второй контакт за последние восемь часов.
– Ясно. Будет сделано.
Казалось, парень на том конце проникся к нему должным уважением.
– Ты в порядке, Мойше? – вмешался голос Клары. – Напряжение не слишком велико? Мы можем тебя вернуть.
– Я в порядке. Пока. Я помню, кто я такой. Только держи свой шприц наготове.
У Звездного Рубежа «Данион» потерял половину своих профессиональных, обученных телетехов. Одних – из-за слишком долгого контакта, у других сознание сожгли акулы, прорвавшиеся через огневой заслон корабля. О первых предполагалось, что они заблудились в личной вселенной контактера. Десятки пострадавших телетехов занимали специально отведенную палату, где докторам и сестрам приходилось ходить за ними, как за новорожденными.
Их тела продолжали жить, а сознание… оставалась надежда, что его удастся найти.
За всю историю небесных сейнеров еще не удалось вернуть назад ни одного контактера.
В эти дни звездоловы жили надеждами. Одной из них был Звездный Рубеж – надежда на оружие, способное рассеять стаи акул.
Бен-Раби не понимал, как сейнеры собираются добиться того, что не удалось многим поколениям безумцев, дураков и гениев. Звездный Рубеж был крепостью неприступной.
Это был целый мир, размером примерно с Землю, и этот мир был крепостью. Или планетой-линкором. Или черт знает чем. К Звездному Рубежу невозможно было подступиться. Технология его оборонительных сооружений превосходила воображение всех рас, знавших о его существовании. Его создатели давным-давно сгинули в пропасти времен.
Поколения людей мечтали об оружии Звездного Рубежа. Тысячи гибли в попытках до него добраться. А крепость оставалась неприступной.
Почему сейнеры так уверены, что им повезет больше?
– Вы были правы, контакте?. Компьютер говорит, что они отходят. Теперь можете прекратить передачу. Мы обойдемся и обычными сканерами.
– Спасибо, наведение.
Ощущение высасываемого из сознания потока исчезло сразу. Вселенная бен-Раби пошатнулась. Головастик коснулся и поддержал его.
– Пора прощаться, человек-друг Мойше. Ты теряешь чувство реальности и ориентацию в пространстве-времени.
– Я еще не совсем пропал, Головастик.
– Все вы так говорите. Здесь ты больше ничем не можешь помочь, человек-друг.
В подсознании Мойше раздался грохот распадающейся на куски реальности. Он породил волну ужаса. Головастик не пытался ему помочь.
– Клара, укол! Я возвращаюсь.
Он ударил левой рукой по выключателю.
Они ждали его. Смертная мука длилась всего лишь несколько мгновений.
Но этого хватило. Он зашелся в крике. С каждым разом возвращение становилось страшнее.
На этот раз Мойше поместили в Госпитальном отсеке. Три дня его держали на транквилизаторах.
Когда женщина-врач вошла, чтобы вывести его из этого состояния, возле него сидели два человека. Тонкая, бледная голубоглазая женщина с нервными руками. Эми. И маленький азиат со спокойствием айсберга – его друг Маус.
Эми не могла и минуту посидеть спокойно. Она теребила костюм, застегивала и расстегивала его, закидывала ногу на ногу, вскакивала с места и начинала расхаживать по комнате, чтобы через минуту снова сесть. Она не разговаривала с Маусом. Обычно она намеренно старалась отдалить Мауса от себя и Мойше. Будто считала Мауса своим конкурентом за внимание бен-Раби.
Эти двое, Мойше и Маус, вместе прошли огонь и воду. Иногда они друг друга недолюбливали. Происхождением и воспитанием они отличались как день и ночь. Столетия предубеждений разделили их стенами, но общие лишения и опасности выковали между ними нерушимую связь. Слишком часто они стояли в бою спиной к спине и спасали друг другу жизнь, чтобы это забыть.
Маус ждал не шевелясь, с терпением самурая.
Он был заядлый архаист. Недавно он познакомился со своим древним наследием и теперь в воображении примерял на себя роль самурая. Их кодекс и обычаи нравились заключенному в нем воину.
А к распутнику отношения не имели. Маус же был классиком этого жанра – по крайней мере с противоположным полом.
Масато Игараши Шторм ничего не делал наполовину.
Докторша тихо кашлянула.
– Он поправится? – спросила Эми. – Выберется? Я помню, что вы мне говорили, но…
Лицевые мускулы Мауса слегка дрогнули. Эта гримаса заменяла тысячетомный трактат об отвращении при виде подобной несдержанности.
Женщина-врач оказалась более терпеливой.
– Просто вынужденный отдых, мисс. Вот и все. С ним ничего такого, чего отдых не мог бы излечить. Я слышала, он адову работу выполнил, давая наводчикам контакт реального времени. Он просто себя загнал.
На лице Мауса мелькнуло странное выражение.
– А ты-то что думаешь? – спросила Эми в упор.
– Обычно он себя не перегружает. Эми была готова броситься в драку. Женщина-врач прервала эту сцену, сделав бен-Раби укол. Мойше начал приходить в себя.
Маус остался безразличен к реакции Эми. Но заметил ее. Он был очень наблюдателен. Просто ему было все равно, что она думает.
– Док, – сказал он, – есть ли какие-то особые причины, чтобы колоть его этим медицинским раритетом?
Женщина держала запястье бен-Раби, считая пульс.
– Что вы имеете в виду?
– Что это примитив. Времена архаики. Звуковые седативные системы были созданы еще до моего рождения. Это гораздо удобнее и для врача, и для пациента.