Я вздохнула. Правильного ответа на этот вопрос не существовало.

– Послушайте, мистер Донован… ну, то есть… Нэйт. Пожалуйста, не нужно обсуждать это со Смитом.

– Обсуждать? Да я его…

– Не надо. Потому что неприятности в любом случае будут у меня. А я не хочу неприятностей. Я просто хочу, чтобы эта история скорее закончилась. И я бы вернулась к своей нормальной жизни. А если Смит что-то такое узнает, для меня она не закончится никогда, или закончится очень плохо – для меня и моих близких.

Я видела, что он всё ещё пышет гневом, но, кажется, мои доводы до него дошли. Во всяком случае, очень на это надеялась.

– Если ты не хочешь здесь находиться, – сказал наконец он после долгой паузы, – я вызову тебе такси.

Он ждал ответа, а я не знала, что сказать.

Самым правильным, конечно, было бы уехать. Раз уж представилась такая возможность. Хотела ли я этого? Скорее всего, нет.

Уже сейчас, сидя напротив Донована и потягивая вино, я думала: каково это будет – скользнуть рукой по его горячей коже, ощутить его дыхание у себя на щеке… С другой стороны, наша совместная история в любом случае закончится этой ночью.

Так есть ли смысл?

Но было ещё кое-что, что склоняло меня в остаться.

Если я уйду, улизну при первой же возможности – он решит, что секс с ним и вообще он сам мне скорее неприятен. И уж точно уверится в мысли, что я пошла сюда против своей воли.

Оскорблённое самолюбие, неудовлетворённое желание, слегка разбавленное алкоголем – и вот уже я представляла, как он вламывается в клуб и устраивает скандал Смиту.

А тот находит способ со мной посчитаться.

– Я хочу остаться, – твёрдо ответила я.

И уже через несколько минут мы оказались в его спальне.

Я, глядя на него как кролик на удава, потянула майку вверх, собираясь ее снять. Но он не позволил, привлек меня к себе и накрыл свои губы моими.

Его губы были грубыми, жесткими. Они не просили, а требовали, и я с готовностью подчинялась. Этот поцелуй был настолько неожиданным…

Слишком интимно. Слишком близко. Меня разом накрыла волна возбуждения.

Теперь уже я торопилась…Мои пальцы, дрожа, расстегивали пуговицы на его рубашке. Наконец, с ними было покончено, он слегка отстранился и скинул рубашку, прижав меня к своей обнаженной груди.

Прикосновение к его коже было подобно электрическому разряду. Я выгнулась в его сильных руках и застонала, целуя и покусывая горящую от возбуждения кожу. Я погрузила пальцы в его волосы, тесней прижимая его голову к себе. Боже, еще немного, и я взорвусь!

Я вцепилась в ремень, торопливо расстегивая пряжку. Звякнув, она сдалась, и ремень отлетел в угол комнаты. Он привстал, избавляясь от брюк…

Скорее, сейчас…

Я потянулась к его возбужденной плоти, чтобы направить ее в себя, но он увлек меня за собой на огромную кровать, а потом перехватил мои запястья, прижав их к кровати над моей головой.

Теперь я уже не могла ничего контролировать…

Я разочарованно застонала, выгнулась ему навстречу. Но он не спешил дать мне то, чего я хотела так страстно, продолжал скользить губами по моей коже, постепенно опускаясь ниже. Вот он добрался до груди, играя языком с набухшим соском. Его рука опустилась между моих ног, глядя внутреннюю сторону бедер.

Дразнящие прикосновения сводили с ума. Я извивалась под ним. Тело просто молило о близости и, наконец, он прислушался к этой мольбе. Его палец проник в меня, заскользил между влажных складочек, заставив вскрикнуть и еще сильнее выгнуться ему навстречу.

Бешеный танец его пальцев на моем клиторе сводил с ума, заставлял, стонать, вскрикивать, извиваться… Несколько точных, уверенных движений – и я взорвалась в безумном оргазме. Но останавливаться он и не думал.

Приподняв меня, он резко вошел в меня, заставив вскрикнуть от боли. Насколько до сих пор он был нетороплив, настолько напорист и резок стал сейчас… Тело никак не желало насытиться, требовало еще и еще. Я сильней развела бедра, чтобы глубже впустить его внутрь.

Он отпустил мои руки, обхватил ладонью грудь. Сосок темно-красной, манящей бусиной блестел между его загорелых пальцев. Нагнувшись, он лизнул его, снова вызвав у меня блаженный стон. Я схватила его за плечи, впилась в них пальцами, не боясь, что на них останутся следы от ногтей. Он зарычал, усиливая натиск.

В экстазе, в бешеной страсти, растаяло все. Мой страх пред ним, стыд за то, что я сама на него набросилась, даже то, что я сейчас несвободна – все растворилось в наслаждении. Назови кто-нибудь сейчас имя моего молодого человека – и я даже не смогла бы вспомнить его лицо.

Он перевернул меня на живот и вошел сзади, также резко и глубоко, буквально насаживая меня на свой член. Чтобы не закричать от безумного наслаждения, мне пришлось вцепиться зубами в подушку. Он брал меня, как завоеватель – непокорную крепость, хотя я давно сдалась на его милость, и впускала его с готовностью и восторгом. Лишь после того, как меня в третий раз затопил океан оргазма, он тоже глухо застонал и рухнул рядом со мной.

Сказать, что я была вымотана – значит, не сказать ничего. Из меня будто выпустили все содержимое, оставив невесомую, пустую оболочку. Кажется, сейчас я не могла бы даже поднять руку или произнести хоть слово.

Казалось, насытился и он, устроившись рядом и положив руку мне на талию. Я медленно погрузилась в сон…

Наверное, ненадолго.

Вскоре я проснулась – от тягучего, томного, ненасытного желания.

Но, почувствовав на своей шее горячее дыхание, прикосновение к спине чужой обнаженной кожи, я вздрогнула. Сонливость моментально покинула меня. На смену ей пришло возбуждение, не менее сильное, чем вечером.

Видимо, одного взгляда в мои голодные глаза было достаточно, чтобы все понять. Он провел пальцем по моим губам и подбородку:

– Такая ненасытная… Мне нравится.

Утром я проснулась с каким-то новым, совершенно незнакомым для себя ощущением – словно я счастлива. Да, именно счастье – безграничное, спокойное, полное. Как море. И только потом обнаружила его причину: я спала, тесно прижавшись к крепкому рельефному плечу. Дыхание Нэйта шевелило волоски у меня на виске, и я зажмурилась от какого-то невероятного ощущения тепла. Вспомнила всё то, что происходило этой ночью – и моментом залилась краской. О боже! Неужели я и вправду всё это творила? Впрочем, моё смущение было недолгим. Я заглянула внутрь себя в поисках ответа и обнаружила, что всё это не казалось мне ни пошлым, ни развратным. Мне было хорошо с ним, и только с ним всё это было правильно.

Какое-то время я лежала, нежась в лучах утреннего солнца, которое пробивалось сквозь занавески. Без мыслей, без забот – просто с ощущением того, что мне невероятно, офигительно хорошо. А потом в одно мгновение взвилась, как ужаленная. Утро, солнце высоко! Сколько мы проспали? Я ведь опоздаю на работу! Я выскользнула из кровати как была, голышом, быстро натянула на себя джинсы и майку – без белья. На глаза оно мне не попалось, а времени на поиски не было. Путаясь в коридорах, отыскала кухню, террасу, где на стуле осталась моя припухшая сумочка. Ну и идиотка! – обругала я себя. А что, если с утра сюда уже пришла горничная и прикарманила деньги?