Если подумать, рассуждал Годфри, скользя взглядом по темным верхушкам тисов, спускающихся к долине Диддер, у его матери немалое число очков в ее пользу — гораздо больше, чем можно было бы предположить по намекам, которые его отец бросал время от времени. В методичной своей манере Годфри взялся их перечислять. Во-первых, она исключительно привлекательна. Даже его отец не мог этого отрицать. Более того, она умна. Жаль, конечно, что ее не научили применять свой ум где следует, но ее не одурачишь. И наконец, она, несомненно, добра. Это самое важное качество из всех, оно перевешивает всякие мелочи — например, ожидание от него пунктуальной явки к чаю. Это, конечно, не все, но для начала достаточно. В целом нет причин, чтобы пасхальные каникулы не удались. В любом случае эксперимент обещает стать интересным. Подхватив велосипед, он продолжил подъем.

Мэриан Рэнсом в этот момент безмятежно сидела в салоне, курила и рассматривала бокал хереса. Она думала о Годфри, но, как он справедливо предположил, не слишком из-за него переживала. За свою крайне разнообразную жизнь она редко из-за чего-либо переживала. Когда ее брак с профессором Рэнсомом обернулся прискорбным провалом, она тихо оставила его ради его университетского коллеги помоложе. Последовавшие затем суету и переживания, а они были немалые, она предоставила другим. Если она и жалела, что оставила своего двухлетнего сына его отцу, то о том не говорила. Взлеты и падения в течение следующих пятнадцати лет ни в коей мере не умалили ее невозмутимости. Когда, после внезапной смерти профессора, Годфри осенило, а не погостить ли у нее на каникулах, она, как и всегда, готова была принять предложенные ей новые впечатления. До сего момента она о том не пожалела, извлекая некое недоуменное удовлетворение из наблюдений, что строго академическое воспитание способно сотворить из ее плоти и крови.

Бокал был почти допит, когда наконец появился сын.

— Так-так, Годфри, — сказала она лениво-мурлыкающим тоном, — судя по твоему виду, херес пойдет тебе на пользу. Чай накрыли и убрали давным-давно.

— Собственно говоря, мне не слишком хочется хереса, — отозвался Годфри. — Я попрошу Грету заварить мне чаю.

— Только будь осторожен, ладно? Сам знаешь, как темпераментны эти австрийцы. Она в любой момент может заявить, что увольняется.

— Все будет хорошо, — уверенно ответил Годфри. — Я расскажу ей немецкий анекдот, и она сделает все, что угодно.

Он отсутствовал довольно долго, но вернулся с заставленным подносом. Миссис Рэнсом посмотрела на него с завистью.

— А мне она сказала, что заварных пирожных не осталось, — заметила она. — Наверное, приберегала их для себя. История была смешная, Годфри?

— Ее как будто позабавила. Она рассказала мне две в ответ. Одна, — он нахмурился, атакуя пирожные, — была не слишком приличная.

— Мой бедный Годфри! Какая, наверное, была для тебя мука. Но сколько всего я упускаю, не зная немецкого! Как-нибудь ты должен меня поучить. Не испорть себе аппетит перед обедом. Милый мистер Уэндон только что привез свиной отруб. Грета собирается приготовить из него что-то очень континентальное.

— Этот милый мистер Уэндон однажды сядет в тюрьму за незаконный забой свиней, мама. Ты правда думаешь, что стоит его поощрять?

Миссис Рэнсом широко открыла от удивления прекрасные глаза.

— Господи помилуй! — воскликнула она. — Такому тебя в школе учат? Я думала, только греческому, латыни и так далее.

— Конечно, забивать свиней нас не учат, — серьезно ответил Годфри. — Но только логично, что если кто-то привозит к задней двери куски свинины, то рано или поздно он попадет в неприятности.

— Гм, я разочарована, вот и все. Я планировала устроить тебе сюрприз, а теперь, полагаю, ты откажешься есть из принципа, что...

— Я вовсе не говорил, что не буду есть, мама. Я только указал...

— Вот только я ни за что не подумала бы, что взять из жалости кусок мяса хуже, чем клянчить у Греты пирожные с кремом, рассказывая ей скабрезные анекдоты.

— Право, мама!

Подняв глаза, Годфри увидел, что мать смеется. Он резко осекся, вид у него сделался глуповатый, да и чувствовал он себя так же.

— Прости, Годфри, — улыбнулась миссис Рэнсом. — Не обращай внимания, что иногда я тебя дурачу. Что до свинины, то я знаю, с моей стороны это очень скверно, но я скверная женщина, и тебе придется к этому привыкнуть. Мне так жалко бедного мистера Уэндона. Гадкий судья только что сказал ему, что придется заплатить огромную сумму, которую он на самом деле не задолжал, и нельзя винить его за попытку как-то ее возместить. И вообще, он же не обычный свинарь. Он учился в твоей школе.

— Он учился в Харроу, — высокомерно возразил Годфри.

— Это ведь одно и то же, верно? То есть такого же уровня... Нет, Годфри, не брани меня. Следовало бы помнить, что есть вещи слишком святые, чтобы с ними шутить. А теперь расскажи, чем занимался сегодня. Отпечаток плиты удался?

— И даже очень. Хочешь посмотреть?

Миссис Рэнсом покачала головой:

— Лучше не надо. Я только выведу тебя из себя, сказав что-нибудь невпопад. Сегодня я достаточно тебя донимала. Попробуй показать его Грете, если хочешь. Возможно, она найдет что сказать о нем неприличное.

— Я кое с кем познакомился в церкви. С некой миссис Порфир.

— Миссис Порфир? Да, я ее знаю... Бедная миссис Порфир.

— Мне она показалась довольно милой.

— Она такая и есть. Верх совершенства, просто имперский пурпур. В целом, боюсь, слишком для меня хороша. Она пыталась продать тебе лотерейный билет в качестве пожертвования на новую крышу или еще что-нибудь?

— Не совсем. Но она упомянула летний базар. Пастор хочет знать, не поможешь ли ты с прохладительным.

— Пастор, наверное, впал в маразм! Никогда не слышала подобной ерунды. Серьезно, Годфри. Можешь себе представить, как я продаю лимонад на церковном базаре?

— Почему бы и нет? — галантно ответил Годфри. — Уверен, ты бы выглядела премило.

— Разумеется, я выглядела бы премило, как ты выражаешься. И у всех дам Тисбери, которые, несомненно, будут выглядеть преотвратительно, случится при виде меня припадок. Потому что я не респектабельна, Годфри. Пойми это наконец. Я не годна для знакомства с леди Ферлонг, миссис Еще-Лонг, миссис Еще-Еще-Лонг и со всеми прочими. Думаю, твой отец хотя бы раз про это упоминал.

— Ну... да, — сказал Годфри, порозовев от смущения. — Вроде говорил.

— Прекрасно. Тогда не пытайся делать вид, что факты не существуют, потому что тебе они не нравятся. Это была слабость твоего отца, который на удивление был похож на тебя и слишком для меня хорош, — сказала она с легким придыханием. — Я поднимусь наверх полежать перед обедом — еще кое-что, чего ни одна респектабельная женщина сегодня не делает. Вот это тебя пока развлечет — «Литературное приложение» к «Таймс». Мальчишка, наверное, доставил его по ошибке.