Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Когда машина окончательно подъехала к дому, оттуда повалила прислуга. Признаться, я опять вспомнила фильм про аристократов современности. Дворецкий, горничные, садовники… Все это я видела и сейчас. Без униформы. Одетые кому как удобно. Но все они наблюдали за нами, и складывалось впечатление, что некоторые ждут приказа.
Руслан вышел из машины и подал мне руку. Не здороваясь с прислугой, двинулся к дверям с ручками в виде стилизованных львиных голов.
Дворецкий в черном костюме сам открыл нам дверь. Баженов завел меня внутрь и началась экскурсия.
Интересная и утомительная.
Дом Ефима Германовича напоминал музей-особняк каких-нибудь аристократов. В жизни бы не подумала, что в таких еще кто-то живет…
Мебель из дуба, красного и белого дерева, с резными ножками-спинками-ручками. Обтянутая дорогой материей с богатым узором. Паркетные полы – хоть балы устраивай. Огромные хрустальные люстры с мириадами подвесок, сверкающих как бриллианты.
Дорого, эффектно, но все равно не так помпезно и вычурно, как я ожидала. В оформлении каждого интерьера чувствовался вкус и продуманность. Все комнаты были отделаны в определенных тонах и, если можно так выразиться, для определенного настроения.
Некоторые пестрели красками, узорами на тяжелых портьерах, дверцах шкафов и спинках кроватей. Другие казались более строгими. Меньше ажурности, больше утилитарности. Но все строго, добротно и красиво. Третьи изобиловали кружевами, бахромой и бархатом. Словно создавались для особого случая.
Каждое крыло дома содержало все виды комнат.
И наше с Русланом тоже.
И вот первое, что насторожило меня после долгой экскурсии, когда ноги уже начали откровенно ныть, прося пощады – одна большая дубовая кровать в спальне. В этой части дома других спален не обнаружилось. Как, впрочем, и диванов и любых других спальных мест. Я оценила огромную постель, подушки с шелковыми кружевными наволочками, оранжевое покрывало с вышитыми на нем оленями и ланями и вскинула глаза на Руслана.
– А-а-а… где буду спать я?
Лже-муж хитро прищурился.
– Боишься не сдержаться и наброситься на меня посреди ночи?
Я хихикнула. Вот у него самомнение! Превращайся оно в горы, определенно стало бы Эверестом. Не меньше.
– Да! Боюсь не сдержаться и убить тебя, если пристанешь! – выпалила я.
Боженов усмехнулся, демонстративно разделся… до гола и залез в кровать со словами:
– В таком случае, я рискну. Не каждая женщина настолько страстная, что может убить сексом. Думаю, многие мужчины не отказались бы испытать подобное… Пусть даже в последний раз в жизни…
– Ты-ы-ы… Спать? – поразилась я внезапности Руслана. Вместо ответа тот указал на окно и часы.
Ну да… Во дворе сгустились черные сумерки, а старинные ходики с шишками на цепочках показывали половину первого.
– Вещи для моей жены, кстати, уже закуплены и они в гардеробной… – загадочно сообщил Руслан, закинул руки за голову и прикрыл глаза.
Наверное, он ожидал, что я метнусь в огромную гардеробную комнату, чтобы оценить широту души, а вернее – кошелька нового мужа. Однако я пошла в кабинет Руслана, где заприметила набор отличных карандашей, совершенно не тронутых и бумагу.
Среди моих трофеев оказались даже мягкие карандаши и твердомягкие.
Листы были слишком глянцевыми, но ничего не поделаешь.
Я взяла доску с кухни и вернулась в спальню, собираясь спросить у Руслана – где же ластик… Но обнаружила, что лже-муж, и правда, уснул. Причем самым бесстыдным образом раскрылся, напоминая, что лег спать совершенно обнаженным.
Вначале я хотела разбудить Руслана и заставить его одеться. Хотя бы в трусы! В конце концов, нельзя же так! Тем более, что флагшток выглядел очень целеустремленным… Однако затем на меня что-то нашло. Игривость, что ли…
Когда я сильно нервничала: переживала, злилась или смущалась, то сразу тянулась к холсту. Я разместилась в удобном кресле, напротив постели и принялась рисовать Руслана. Как был. В натуральном виде.
Мазки ложились гладко, линии шли одна к другой. И даже ластик не требовался…
К концу творческого процесса я хихикала и чувствовала себя отомщенной. Закончив потрет, я задумалась – куда бы его положить, дабы удивить натурщика. А может и вовсе ему не показывать? Я в ту минуту еще не решила.
Вначале я хотела положить листок в письменный стол. Но затем подумала, что Руслан может залезть туда по работе. Поэтому хотела спрятать рисунок в книжном шкафу. В одном из многих. Что-то подсказывало, мой лже-муж как Чукча – писатель контрактов и документов, а вовсе не читатель.
Однако меня и здесь остановили соображения конфиденциальности. Что если кто-то решит взять книгу или прислуга станет протирать томики?
Побродив по нашему крылу дома, я услышала, что в соседних уже не так тихо, как раньше.
Пьяные аристократы и нетрезвые интеллектуалы напевали матерные частушки и кряхтели.
В общем, доказывали свое высокое происхождение, беспримерную культуру и воспитание.
Женщины хихикали и отпускали такие шуточки, что я поняла – моя картина – верх целомудрия.
Мужчины матерились так, что бомжи нервно курят в сторонке.
Подумалось: а все-таки правильно они отправили детей в летние лагеря. Иначе бедолаги приняли бы родной дом тоже за лагерь… только другого рода…
В итоге, я так и не придумала – куда деть рисунок и просто положила его под кровать.
Карандаши вернула на их законное место, а сама вернулась на свое законное место – в спальню.
Несмотря на разнузданную позу лже-мужа, в кровати оставалось прилично места. Поэтому я переоделась в пижаму, которая лежала сложенной на тумбочке и оказалась точно в пору и залезла под свое одеяло.
Думать – когда и как Руслан узнал мой размер, чтобы приобрести вещи и пижаму уже не хотелось.
Я потом убью Светку. Дважды.
День напоминал Бразильский карнавал. Все сверкало, двигалось, менялось. Внезапности сыпались и сыпались. Я едва успевала сориентироваться.
Наверное, поэтому, несмотря на присутствие в кровати Руслана, стоило закрыть глаза, как меня сморило.
* * *
Руслан
Проснулся Руслан рано утром, в двадцать минут пятого.
За окнами только разливалось розовое марево рассвета, от чего дедово поместье выглядело просто сказочным.
Пошевелившись, Баженов обнаружил, что провокация удалась больше, чем он планировал и усмехнулся. Он лежал не просто голым, но и без одеяла. Так что восхищение Леной сразу бросалось в глаза.
Она видела? Или Баженов раскрылся после того как лже-супруга уснула? Почему вдруг Руслана это так озаботило? Столько новых ощущений за один день и все из-за одной женщины. Даже странно…