Очередная иллюзия, мираж, порожденный пустыней.

Нанизав белок на прут и подвесив их над костром, Кэндис выпрямилась. Джек смотрел на ее высокую грудь, обтянутую рубашкой. Ощутив знакомое напряжение в чреслах, он поднял глаза и увидел, что девушка застыла на месте, не сводя с него испуганного взгляда. У нее был такой вид, словно она готова сорваться с места и убежать.

Он пристыжено опустил голову.

— Может, посмотришь мою спину? Все остальное вроде заживает.

— Конечно.

Кэндис стиснула руки, колеблясь. Одно дело — ухаживать за ним, когда он почти без сознания или лежит пластом в лихорадочном забытьи. И совсем другое — сейчас. Джек казался совершенно здоровым, если не считать легкой испарины на лбу.

С опаской приблизившись к Джеку, Кэндис заметила мелькнувшее в его глазах презрение. Он повернулся к ней спиной. Широкую твердую спину пересекали глубокие отметины когтей, заживавшие без малейших признаков инфекции. Кэндис снова поразилась его живучести.

— Все нормально, — сказала она. Джек повернулся к ней лицом.

— Я могу укусить, если ты подойдешь слишком близко. Девушка залилась сердитым румянцем.

— По-моему, я этого не заслужила.

— Тогда перестань смотреть на меня, как на опасное животное.

Она вздернула подбородок:

— Я никогда…

— Я человек, — твердо сказал Джек, а затем добавил: — Постарайся не забывать об этом.

Они подкрепились в натянутом молчании, не глядя друг на друга. Сразу после еды Джек заснул, хотя было совсем светло. Сидя рядом, Кэндис разглядывала его. Губы его слегка приоткрылись, лицо, обычно жесткое, казалось сейчас детски уязвимым. Щетина не портила прекрасных черт лица. Несмотря на примесь индейской крови, он был на редкость хорош собой.

Внезапно решившись, Кэндис встала. Он на пути к выздоровлению. До «Хай-Си» недалеко. Он спас ей жизнь, она отплатила ему тем же. Пора.

Правда, ей придется украсть у него коня, но тут уж ничего не поделаешь. Интересно, кража коня полукровки тоже карается повешением или это не считается преступлением?

Кэндис подошла к вороному. Она оглянулась через плечо. Джек пошевелился, и сердце Кэндис тревожно забилось. На секунду ей показалось, что он проснулся. Но он лишь изменил позу, устроившись удобнее.

Она вскочила в седло и устремилась в ночную мглу.

На следующий день, уже в сумерках, Кэндис подъехала к обнесенному стенами ранчо. Часовой узнал ее и распахнул тяжелые ворота. Не успела она одолеть и половину пути до длинного одноэтажного дома, как вся семья высыпала наружу во главе с Джоном.

— Боже правый, Кэндис! — завопил он, сняв ее с лошади. Крутанув сестру вокруг себя, он передал ее Марку, почти такому же высокому, как младший брат. Затем Люк, старший из братьев, заключил Кэндис в объятия, прежде чем она попала в руки отца.

Она расплакалась.

— С тобой все в порядке? — спросил старший Картер, глядя на дочь.

— Да, папа, прости меня.

— Вот и славно, а с остальным мы разберемся.

— Где, к дьяволу, Кинкейд? — требовательно спросил Марк.

Не ответив, Кэндис прижалась к отцу. Он обнял ее, и они двинулись к дому.

Люк повернулся к брату:

— Не спеши, парень. Дай ей прийти в себя.

— Я убью этого мерзавца! — взвился Марк.

— Чья эта лошадь? — поинтересовался Джон. — Ради Бога, Кэндис, ты что, одна приехала?

— Джон, — одернул его отец.

Заметив грузную фигуру Марии, вырастившей ее и братьев, Кэндис бросилась в ее раскрытые объятия. Мексиканка заливалась слезами.

— Как ты могла? Мы прошли через ад!

— Мне так жаль, — с раскаянием всхлипнула Кэндис. Мария уже распорядилась, чтобы ее племянница Кончите приготовила ванну.

— Хочешь есть?

— Как волк, — ответила Кэндис.

Мария поспешила в дом, а Кэндис повернулась к отцу и братьям. Лицо девушки горело от вины и стыда, но никакая сила не могла заставить ее сказать правду.

— Где Кинкейд? — спросил отец.

— Я убью мерзавца, если он посмел коснуться тебя до свадьбы! — заявил Марк.

Кэндис посмотрела на Люка, самого рассудительного из братьев, затем перевела взгляд на отца:

— Кинкейда убили. Во время ограбления. Сразу после свадьбы. Я была так потрясена, что вскочила на первую попавшуюся лошадь и ускакала.

Они ошарашено уставились на нее.

— Мне очень жаль, Кэндис, — вымолвил отец, помолчав. Губы Кэндис задрожали.

— О, папа. Это было так ужасно, — сказала она, думая о вероломстве Кинкейда и о том, какой ценой защитила себя.

Отец крепко сжал ее в объятиях.

— Где это произошло? — сурово спросил он. Кэндис принялась грызть ноготь.

— В форте Юма.

— Господи, Кэндис! Ты хочешь сказать, что проехала весь этот путь одна? — изумился Джон.

Она прикусила губу.

— Так получилось. Даже Люк был потрясен.

— Я не могу в это поверить, — сказал он, но, встретив умоляющий взгляд сестры, смягчился и прижал ее к себе.

— Ладно, хорошо хоть Кинкейд получил по заслугам, — заявил Марк.

— Марк. — В голосе отца прозвучал укор.

— Плевать. Он украл нашу сестру. Ей придется с этим жить. Кто теперь женится на ней?

— Ну, Марк, ты перехватил, — возразил Люк. — Не думаю, что у Кэндис будут проблемы.

Кэндис бросила на него благодарный взгляд. Отец улыбнулся и обнял дочь:

— Милая, как я рад, что ты вернулась! Кэндис с облегчением улыбнулась.

— Кэндис, просыпайся.

Открыв глаза, она увидела стоявшего в дверях Люка.

— А?

Выражение его лица не сулило ничего хорошего.

— Во дворе какой-то апачи-полукровка. Уверяет, что ты украла его коня.

Побледнев, Кэндис села в постели.

— О Боже!

— Отец ждет тебя внизу. Спускайся. — Люк вышел из комнаты.

Кэндис слетела с постели. Ее трясло от страха. Надевая сорочку и нижнее белье, она пыталась собраться с духом. Джек наверняка в ярости. И ее ложь вот-вот откроется…

Она надела юбку и блузку и босиком сбежала вниз по лестнице, не успев даже причесаться.

Джек стоял во дворе, лицом к веранде, куда вышли ее отец и братья. Один из работников целился ему в спину, двое других настороженно застыли по бокам.