– Вы имеете в виду кабельное телевидение «Большое Яблоко»? – переспросил я.

Она кивнула.

– Оно принадлежит вам, да?

– Корпорации.

Она говорила о местном кабельном телевидении Нью-Йорка, значительная часть которого принадлежала нашему отделению кабельного телевидения и составляла крошечную долю империи Корпорации. Белые фургоны с логотипом «Большого Яблока» на боку встречались во всех пяти районах города, а управляли им мужчины в полосатой униформе.

– Ну, я слышала об этой компании и подумала... мне показалось... – Долорес Салсинес бросила на меня робкий взгляд, – наверное, я решила, что раз у меня нет одежды – приличной одежды, – то я выгляжу словно бездомная. Охранники внизу смотрели на меня с подозрением, но, похоже, пропустили потому, что я показала им вашу визитку. – Она посмотрела на дочь, которая все еще прижимала лицо к оконному стеклу. – Вы не против, если она просто там постоит?

– Нисколько. – Я смотрел, как она судорожно сжимает свои смуглые пальцы. – Ничуть. Сколько ей лет?

– Через два месяца исполнится четыре.

– Какой красивый ребенок!

– Она ничего не испортит.

– Ничего страшного, – успокоил я ее. – Долорес, – начал я, не имея сил избежать этого вопроса, – кто-то ударил...

– Знаю. – Она поспешно кивнула, стыдясь случившегося, и стремительно подняла руку к ушибу. – Пожалуйста, не спрашивайте меня об этом. Сейчас это не важно. Это не ваша проблема, мистер Уитмен, поверьте, я это понимаю. Я вижу, что вы заняты, и судя по тому, где находится ваш кабинет... Ведь людей вроде меня сюда даже не пускают, правда?

– Обычно? Не пускают.

Она немного помолчала, не зная, как продолжить.

– Я подумала, знаете, может, вы могли бы мне помочь. Я не хочу рассказывать вам всю эту длинную историю, мистер Уитмен. Мне нужны деньги, нужна работа. Наверное, вы это увидели еще вчера.

– Судя по вашему виду, вам нужна была помощь, – согласился я. – Но прежде чем мы начнем говорить о работе, я могу заказать вам кофе и какой-нибудь еды?

– Нет, спасибо.

Однако она бросила взгляд на Марию, которая обнаружила стопку глянцевых журналов Корпорации, лежавшую на низком лакированном столике, который выбрал для моего кабинета «консультант по обстановке», работавший на Корпорацию. Она листала страницы, разглядывая рекламу бриллиантов, наручных часов и автомобилей за девяносто тысяч долларов. Я связался с Хелен и объяснил, что нам нужны сэндвичи, кофе и сок – все, что можно принести из ресторана немедленно.

– Я пришла не за милостыней, – сказала Долорес, когда я положил трубку. Она плотнее завернулась в пальто. – Я знаю, что выгляжу ужасно, но это нехарактерно для меня, обычно у меня не такой гадкий вид... Мне просто нужна работа.

– Вы живете здесь, в Манхэттене?

Она неопределенно кивнула, бессознательно крутя обручальное кольцо на пальце.

– У меня украли чемодан и деньги там, где я остановилась, – это гостиница... вроде как. Место, где можно пожить. Я искала квартиру, но они такие дорогие.

Я чуть было не спросил в тот момент про ее мужа – но удержался, потому что любой личный вопрос казался бы оскорбительным при ее беспомощности. Я предположил, что она не получила хорошего образования, и стал думать о работе, которую можно было бы найти в нашем здании для человека без квалификации и без опыта.

– Долорес, какая у вас подготовка?

– Я окончила католическую школу в Бруклине, – ответила она. – Мне хотелось стать медсестрой, но все разладилось. В последние несколько лет я не работала, только сидела с Марией. – Ее рука непроизвольно поднялась к ушибу. – Мне нужна ночная смена, чтобы можно было работать, пока Мария спит.

– Значит, у вас нет никого, кто бы мог за ней присматривать?

– Нет.

– Вы умеете печатать? Если умеете, то это все меняет.

– Да, – ответила Долорес с надеждой в голосе. – По крайней мере, раньше я умела печатать.

– Хорошо.

Я полистал справочник Корпорации и позвонил миссис Трискотт, бой-бабе, единственным деловым качеством которой была подлость. Она помыкала шестьюдесятью замотанными душами в отделе компьютерного набора текстов. Как-то я спускался туда. Это была громадная комната на пятом этаже с низким потолком – ярко освещенная темница с клетушками, в которых женщины стучали по клавишам, сидя перед мониторами. Отдел работал каждую минуту, круглый год, обрабатывая горы меморандумов, отчетов, рекламных брошюр, инструкций и тому подобного. Да, сказала мне миссис Трискотт с мрачным отвращением, люди постоянно увольняются, и у них есть две вакансии.

– У меня тут есть знакомая, которая, как мне кажется, сможет неплохо работать.

– Какие программы?

Я прикрыл трубку рукой:

– Знаете какие-нибудь текстовые программы?

Долорес покачала головой:

– Я раньше никогда не работала на компьютере...

У нее не было квалификации для работы в офисе.

– Но я могу научиться! – горячо сказала она, видимо почувствовав мою реакцию. – Я могу научиться чему угодно!

Я вернулся к разговору:

– Миссис Трискотт, она знает «Wordstar», «Xywright», «WordPerfect» и еще пару, но хуже.

– Слов? – ворчливо осведомилась миссис Трискотт.

– Слов? – переспросил я.

– В минуту.

Я спросил Долорес об этом.

– Может... тридцать? Я так давно не бралась...

– Сто пять в минуту, – сообщил я миссис Трискотт.

– Она должна пройти через отдел кадров, – скептически сказала она. – Наймом занимаются они.

Пришла Хелен с тарелкой сэндвичей, присланных из ресторана для правления на сороковом этаже. Она нервно улыбалась, а глаза у нее слезились.

Пока Долорес и Мария ели, я позвонил в отдел кадров и надавил на молодого заместителя начальника отдела, судя по всему, новичка. Я сказал, что прошу его внимательно отнестись к Долорес Салсинес, желающей устроиться на работу на вакантное место в бюро компьютерного набора текста, и принять во внимание мою активную поддержку ее приема на работу в компанию.

– У нас есть определенные порядки! – пискнул он. Видимо, он не знал моего имени. – Прежде всего, требуются сведения о предыдущей работе. Таким образом мы можем соотнести уровень умений кандидата с...

– Я прошу, чтобы вы ее взяли.

– Секундочку, – сказал он уже без прежней уверенности в голосе, – вы ведь не можете просто позвонить и...

– Нет, – оборвал я его, – могу.

– И на каком вы этаже? – напрямую спросил он.

Я ответил. Каждому этажу Корпорации соответствовал определенный уровень страха. Тридцать девятый внушал наибольший ужас. Он считался этажом гигантов. Работник отдела кадров залепетал обещания и заверения, и в голосе его появились истерические нотки.