— Ты что-то сказать хотел? — спросил он.

— Да я вот думаю, вдруг Горбунова подставили?

Матвей не хотел говорить об этом, но его одолевали сомнения, да и начальник подстегнул.

— Кто? — Зайцев повел рукой сверху вниз, возвращая его на место.

— Не знаю. Мягкотелый он, этот Горбунов, благодушный. В армии не служил, в охране на «Вторчермете» стрелять не обучался. Он вообще делать этого не умел, а попал Белозеровой точно в лоб! В принципе, пуля-то, она ведь дура, и не такое возможно.

— Может, он вообще не собирался ее убивать? Допустим, игрался с оружием?

— Он признался бы, если бы так случилось. Такой человек раскололся бы, я в этом уверен. Но Виталий этого не сделает, потому как не стрелял.

— Но кто-то же пальнул.

— Может, не он?

— А кто?

— Не мог Горбунов убить Белозерову. Да и слишком просто это. В данной схеме нет Сумароковой, а без нее там не обошлось. Нутром чую, она имеет какое-то отношение к этому убийству.

— Все может быть.

— В своем алиби она сомневалась, — вспоминая свой разговор с Еленой Евгеньевной, сказал Матвей. — Вслух, при мне. Забылась, а потом и ляпнула. Сказала, что правильно поступила.

— В чем?

— Вот и я у нее об этом спросил. Только не ответила она. Испугалась, конечно же.

— Чего именно?

— Крайней остаться не желала. А ее в этой истории могли подставить. Подбросили бы ей ствол, и все. Да, этой дамочке или ее сожителю.

— Кто мог это сделать?

— А кто Горбунову ствол подбросил?

— Неужели так и было?

— А вдруг?.. Горбунов говорит, что вчера пистолета у него не было, да и телефона тоже.

— Ему можно верить? — Начальник снисходительно усмехнулся.

— Не знаю. Вы вот говорите, что Горбунов мог вспылить, сдуру выстрелить. А табачно-перцовая смесь? Это ведь подготовка к убийству. Да и зачем Горбунову свой след к Сумароковой направлять?

— Чтобы отвести от себя подозрения.

— А давайте попробуем поверить Горбунову, от этого и плясать. Кто-то убил Белозерову, унес с собой ее телефон и оружие. А след этот умник направил к поселку, в котором жила Сумарокова. Таким вот образом мы на нее и вышли. Обыск в ее доме ничего не дал, но ведь орудие убийства могло оказаться там в любое время. Его можно было просто перебросить через забор. Но преступник подставлять Сумарокову не стал. Для начала он попробовал с ней договориться. Они, видимо, поладили. Она правильно сделала. С ее точки зрения, разумеется. Женщина обезопасила себя, а орудие убийства оказалось в машине у Горбунова.

— Так о чем она и с кем договорилась?

— Не знаю. Но дело тут, судя по всему, серьезное, связанное с ее личной безопасностью. Она ведь охрану свою усилила, ходила с ней, а на следующий день после убийства от нее отказалась. Почему красавица наша это сделала? А потому, что с кем-то договорилась. Этот кто-то перестал ей угрожать. Возможно, ее стращали, но она не испугалась, наняла телохранителей. Тогда ей сделали более грозное предупреждение, убив экономку, и Елена Евгеньевна сломалась.

— А это не слишком, убить одного человека, чтобы напугать другого?

— А если Сумарокова имеет дело с монстром? Есть ублюдки, которые мать родную за кусок хлеба убьют. Особенно если он жирно намазан черной икрой.

— Этот самый монстр убил Белозерову и подставил Горбунова, чтобы Сумарокова поднесла ему такой вот кусок?

— Что-то в этом роде.

— Ты сам-то веришь в то, что говоришь?

Матвей вздохнул, развел руками и поднялся.

— Ты куда? — не понял Зайцев.

— Так ведь по Забелину работать надо.

— Ты не ответил на мой вопрос. — Зайцев нахмурился.

— Да не верю я в то, что говорю, — совершенно серьезно сказал Матвей. — Как-то нелогично все.

— Логика-то тут есть, только корявая она какая-то.

— Тем более.

— А если все-таки Горбунов не виноват?

— Пусть это останется на совести Лазарева.

— С этим у него все нормально. Ему хватило совести оставить тебя с носом. Мы, конечно, зла Лазареву не желаем, но и без ответа это дело оставить не можем. Раз уж ты взялся за Сумарокову, пробей по ней информацию, покрутись возле нее, узнай, что там да как. Вдруг ты прав, и Горбунов ни в чем не виноват? Он, конечно, мужик что надо, но умыть его не мешало бы.

Зайцеву не нравилось, когда его обходили на повороте, поэтому он завелся и выдал карт-бланш на Сумарокову. Матвей, конечно же, сам напросился, но у него и мысли не возникло упрекнуть себя хоть в чем-то.

Ремонт закончен, оборудование заказано, штаты сформированы, поставщики прежние. Елена Сумарокова открывала третий супермаркет в городе, но не очень-то этим гордилась. Не тот у нее уровень, чтобы считать такое достижение великим.

Но, в принципе, и для уныния повода нет. Она занималась тем, чему ее учили в институте, стремилась к тому, о чем когда-то мечтал ее любимый мужчина. С финансами проблем нет, бизнес расширяется, в личной жизни все в порядке.

У нее все хорошо, а если вдруг станет грустно, то Елена заставит себя улыбнуться. Тогда на душе у нее станет светлей.

— Спасибо, Денис Петрович, качество ремонта меня устраивает, полный расчет получите завтра. Но если вдруг обнаружатся недостатки, то вы, будьте добры, устраните их.

— Даже не сомневайтесь.

Планов у нее громадье. Державск, может, и не самый большой город, но здесь много исправно функционирующих предприятий, строятся новые заводы, людям есть где работать и получать хорошую плату за свой труд. Ситуация с каждым годом улучшается, покупательная способность населения растет. Это значит, что городу потребуется еще большее количество магазинов с высококлассным обслуживанием. Сегодня работники Дениса Петровича всего лишь отремонтировали помещение, арендованное Еленой, а завтра он может получить от нее заказ на строительство целого здания. Поэтому конфликтовать из-за мелочей этот нужный человек не станет.

— Вот и хорошо.

Елена уже собиралась уходить, когда из-за несущей колонны послышался мужской голос:

— Елена Евгеньевна, можно вас?

Она испуганно вздрогнула, резко, хотя и нерешительно, повернулась на голос и увидела капитана Кириллова. Из груди женщины вырвался облегченный выдох.

Вроде бы не богатырь, но смотрится внушительно. Жилистый, чувствуется мощная мужская энергетика. Черные волосы, смугловатая кожа, светло-серые глаза, глубиной до самой души. В его внешнем облике угадывалось что-то восточное, но при этом чувствовались и крепкие славянские корни. Черты лица суровые, но на губах у него постоянно играет мягкая ироничная улыбка. Движения четкие, мощные, напористые, но в них не ощущается агрессия.