Я вернусь к тому, с чего начались исследования моего отца – с татарской мечети на берегу Манаготры в селе Биюк-Узенбаш. Было предположение, что мечеть построена на более старом культовом сооружении, либо оно было переосвящено в мусульманскую мечеть. Эта традиционная практика часто использовалась господствующими нациями, когда они расселялись на землях побеждённых ими народов.

Но тонкости конкретного случая с мечетью в селе Биюк-Узенбаш заставляют увидеть больше, чем может показаться на взгляд даже посвящённого в тайны исследователя. Нам не удалось выяснить названия самого первого святилища, устроенного ещё таврами и представлявшего собой круг. Но мы знаем точно – по диаметру он был таким же или чуть меньше, чем и круги Готры. Скорее всего, связь между ними прямая, тем более что Манаготра, пройдя первые четыре круга, затем плавно обтекала и этот, пятый, соединяя за ним свои воды с Гремяч-рекой. Здесь явно присутствуют следы какой-то глобальной духовной системы, имевшей в прошлом фундаментальное назначение.

Затем, в центре этого, пятого коло, был построен храм во имя греческого бога Гермеса. Судя по названию, он относился к языческому периоду эллинской истории. К сожалению, сведений, что здесь проживали в этот период греки, не сохранилось, поэтому можно лишь строить предположения относительно этого греческого духовного островка на землях тавров. Может быть, и тавры знали Гермеса, только история утаила от нас сей факт?

Кстати, следует привести один эпизод греческой мифологии. Эллины почитали Гермеса за многие его деяния. В том числе за то, что именно этот бог принёс людям знания и был обладателем золотого жезла, в котором сосредоточилась вся магическая сила. Но самое главное – именно он был проводником в потусторонний мир и, по существу, тем, кто стоял на Вратах, соединяющих мир мёртвых и живых.

Не знаю, чем именно руководствовались древние, нарекая этот храм именем Гермеса, но ошибиться в выборе названия они не могли. Очевидно, здесь присутствует его влиятельная сила. Я уже говорил, что в некоторых таинственных и необъяснимых местах сам чувствовал нечто необычное, сопоставимое с проявлением волшебства какого-то магического действа. Но если эти многочисленные обстоятельства собрать воедино, то не трудно сделать вывод, что вся россыпь нематериальных проявлений явно указывает на пограничную территорию между мирами – видимым и невидимым, или миром живых и миром мёртвых. А ведь Гермес и является той сущностью или тем богом, чьей функцией является осуществление перехода между этими несовместимыми измерениями пространства. Он здесь главный.

Если встать возле мечети (то есть бывшего храма Гермеса) и повернуться лицом на восток, то нетрудно увидеть, как перед тобой расстилаются два ущелья, расходящиеся – одно вправо, а другое – влево. Из этих ущелий, как из иного мира, навстречу тебе катят воды Манаготра (река Вечности) и Гремяч-река. Их начала скрыты от нас горами. Но скрыты и иным пространством. Воды в них – предвечные, обладающие невероятными качествами. Но разгадать их можно при одном условии – если владеешь ключом к тайнам прошлого. Иными словами, если ты наделён способностями мага и силой творить волшебство. То есть – являешься Гермесом.

Думается, в древности в этом храме творились великие мистерии и пребывали в нём люди высочайшего духовного уровня. Поэтому, наверное, разумно всю эту местность назвать «землёй магов». А если исходить из традиций русского былинного образа (как учил меня отец) – то я бы красиво назвал её «очарованной землёй» или «сказочной». Что, в общем, едино.

К «земле магов», как обобщающему понятию, я ещё вернусь. Пока же мой интерес сосредоточен на храме Гермеса. Не знаю, по какой причине, но жрецы покинули его и ушли в иные места. Может быть, это как-то было связано с великим переселением народов, либо же с катаклизмом, уничтожившим «землю магов». Но очередное возрождение храма случилось в пределах VIII–IX веков нашей эры. И связано оно было с приходом в здешние места христианской веры. У меня нет разумного объяснения, почему так случилось. Но отец навязывал мне свою точку зрения, и я, не имея иной, до сих пор придерживаюсь этой.

Суть её в следующем. В восьмом веке в Византии начались массовые гонения на христиан-иконоборцев. Значительная часть из них переселилась в Крым и осела во многих труднодоступных местах, спасаясь от гнева византийского императора. В местах своих компактных поселений они нередко образовывали братские общины, которые нередко трансформировались в христианские монастыри. Конечно же, эти люди строили и свои храмы, в которых исповедовали ту веру, приверженцами которой были на своей исторической родине.

Именно эти беженцы из Византии стали новыми жителями поселения на берегах Манаготры, Гремяч-реки и Бельбека. Они пришли на развалины опустевшего городища и восстановили его по собственному разумению. Конечно, отстроили они заново и древний храм Гермеса и освятили его во имя Николая-чудотворца. По-гречески его имя произносилось как «Николас».

Произошла смена эпох, смена цивилизаций. Своеобразный исторический скачок, случившийся мгновенно, в течение очень короткого периода времени. Для наглядности я бы назвал его «удар молота». Очень точное определение для понимания общей ситуации.

И вместе с тем каким-то непостижимым образом от одного народа к другому передавались в виде кодовых названий глубинные основы данного места. Взять, к примеру, новое название храма во имя Николая-чудотворца. Этот святой, помимо своих известных мирских деяний и духовных подвигов, которые заставили говорить о нём как о выдающейся личности, отличался и тем, что мог творить чудеса. А люди, обращавшиеся к нему с молитвенными просьбами, получали поддержку небес, да такую, что впрямь её можно назвать чудом.

Напомню, что на Западе день памяти святого Николая (19 декабря) фактически совпадает с христианским Рождеством и празднованием Нового года. А самого «хозяина» новогодних праздников называют на Руси дедом Морозом, а в Западной Европе – Санта Клаусом (святым Николаем). Для западных христиан святой Николай до сих пор является символом перемены дат времени – то есть начала нового годового цикла. Именно он скрепляет уходящее время с тем, которое только должно наступить. В этом смысле его функции и возможности были тождественны тому, чем обладал греческий бог Гермес. Отсюда и преемственность в названиях. Как видно, путь от Гермеса к Николаю-чудотворцу не такой уж и длинный. К теме византийских переселенцев я ещё вернусь, ибо эта тема отдельного разговора. А сейчас вновь возвращаюсь к храму Гермеса.

Долгое время он носил имя Николаса. И, возможно, во времена княжества Феодоро был особо почитаем, наравне с храмом Спаса на горе Сотера. Но после вторжения в Крым турецких завоевателей в 1475 году, княжество Феодоро рухнуло. Все его святыни были либо уничтожены, либо преданы забвению. Внутренние области юго-западного Крыма теперь перешли под покровительство татарских ханов, которые были союзниками и вассалами турецкого султана. Произошла ещё одна кардинальная смена эпох и народов. Случился новый удар молота, разбивший прежние устои. А на её обломках возникла новая, теперь уже мусульманская культура.

Все греческие названия были заменены на татарские. Точнее – видоизменены, ибо в них до сих пор прослеживаются древние корни, ведущие не только к Греции, но и ещё глубже – к древней Руси. Село получило своё нынешнее татарское имя – Биюк-Узенбаш. А храм святого Николая стал мусульманской мечетью. Судя по тому, что новые жители почти не восприняли от прежних хозяев традиций прошлого, можно сделать логический вывод, что их попросту некому было передавать. Жители-греки, очевидно, были уничтожены турецкими войсками, и они повторили участь жителей Мангупа, который был столицей княжества Феодоро. Здесь была великая жертва и пролито много крови. Но об этом я сейчас расскажу отдельно.