В его голосе звучало столько презрения, а на лице появилось такое взрослое выражение твердой убежденности в правоте своих слов, что я просто ни глазам, ни ушам не верила. И поняла, что спорить с ним совершенно бесполезно.

– А что касается нашего Гренна, – последнее слово Антар произнес подчеркнуто громко и упрямо вскинул подбородок, – то вот кого я уж и вовсе не боюсь. Ты же знаешь, он пьяница. Его давно не интересует, о чем мы думаем. Его не интересует ничего, кроме тлинки. И слава богу.

– Тс-с-с… – Я снова испуганно оглянулась. Антар, ты все, все понимаешь неправильно. Вспомни – люди же не в состоянии жить своим умом. Думаешь, от чего случилась Беда, от чего все они перемерли? Наверняка изобрели какую-нибудь совсем уж разрушительную гадость или… или просто устроили такую бойню, что не осталось ни победителей, ни побежденных. Даже здесь, на этом крохотном клочке суши, когда вокруг творилось бог знает что и, казалось бы, самое время было сплотиться, они продолжали убивать друг друга. Да если бы не Пауки… – Он открыл было рот, но я подняла руку, останавливая его. Если бы не Пауки, наверно, и нас с тобой на свете не было бы. А что касается Короля Гренна, – я тоже подчеркнуто выделила два последние слова, – то, может, он болен, и сок тлины для него как лекарство. А ты сразу… пьяница…

– Нет, Марта, это ты все понимаешь неправильно, но я тебя не виню, – снова очень серьезно, очень по-взрослому сказал Антар. Потому что ты не знаешь того, что знаю я. Гренн – пьяница, самый настоящий пьяница. У него вот тут, – он похлопал себя по лбу, – уже давно все как в тумане. И с каждым днем ему надо этого мерзкого пойла все больше. У нас весь дом провонял тлиной, отец только и делает, что варит, да процеживает, да настаивает. А мать с сестрами целыми днями ищут эти проклятые корешки… Внезапно меня осенило.

– Слушай, ты что, надеешься, что сможешь сбежать, а Король Гренн этого и не заметит? – спросила я, чувствуя, как у меня оборвалось сердце.

Если это правда… Бедный, бедный Антар! И все его родственники… тоже бедные…

Он снова сел и, потянув меня за руку, заставил сесть тоже. Я почувствовала, что дрожу; наверно, потому, что здесь, наверху, было очень прохладно. Антар обхватил меня одной рукой за плечи и прижал к себе. От его тела исходило ощущение тепла и силы.

Внезапно на глаза навернулись слезы. Я крепилась, сдерживая их; не хотела, чтобы он видел. Такой дурак не стоит того, чтобы из-за него плакать. – Нет, на это я не надеюсь, – ответил он. И я, конечно, никогда не подставлю своих родных под удар, никогда не сбегу просто так, как бы мне этого ни хотелось. У меня другое на уме.

Антар замолчал и кинул с обрыва камень. Послышались глухие удары. Камень падал, отскакивая от скалы, и это длилось, казалось, целую вечность. Потом, наконец, раздался далекий всплеск.

– Только я еще до конца не продумал, как действовать. Может, стоит попросить разрешения… Ну, чтобы меня отпустили, скажем, обследовать этот остров.

– Разрешения? У кого?

Нет, он определенно сошел с ума. Слезы куда-то исчезли, так и не пролившись. Действительно, с какой стати жалеть человека, который сам нарывается на неприятности? Сам, собственными руками копает себе яму?

– Вот это я еще тоже не решил. Наверно, у Королевы Моок, так будет надежнее. Если она отпустит меня, Гренн и не пикнет. И никто другой не посмеет ей возражать. Но вот как к ней подступиться?

Королева Моок была среди наших властителей самой старой и, возможно поэтому, самой главной, хотя никакого особого официального положения не занимала. Ну, по крайней мере, так нам казалось. У Пауков вообще возраст имеет огромное значение; некоторые вещи совершенно недопустимы по отношению к старшим, а самые старые пользуются всеобщим и безоговорочным уважением.

С мнением Королевы Моок, к примеру, не просто считаются – ему повинуются беспрекословно. Никто из Пауков, ясное дело, нам об этом не говорил, они таких вещей с людьми никогда не обсуждают. Однако существуют мелочи, которые трудно не заметить и о которых тут же становится известно всем. Такое отношение к своим старшим – еще одна черта, которая мне в Пауках нравится.

В отличие от них, люди зачастую относятся к старикам пренебрежительно, почти как к… слабоумным. Поэтому весь огромный опыт, накопленный старшими, у нас сплошь и рядом пропадает втуне, в то время как Пауки в полной мере используют этот кладезь мудрости.

Да, слово Королевы Моок могло бы открыть дорогу Антару, но она никогда в жизни не отпустит его! Может, она даже и слушать его не станет, а съест сразу, безо всяких разговоров, чтобы другим неповадно было. Ну, или не сама съест, кому-нибудь еще из своих отдаст; она, говорят, теперь уже ест совсем мало. Но главное – зачем Паукам еще один остров, когда и на этом полным-полно необследованного пространства? Тем более, что они и его-то не рвутся изучать и осваивать, а заставляют людей отвоевывать у леса только по мере необходимости. Они начисто лишены того необъяснимого и непобедимого любопытства, которое толкает людей вроде Антара без какой бы то ни было необходимости повсюду совать свой нос.

Эти доводы казались настолько очевидными, что я просто диву давалась: и как это Антар, парень, вроде бы, неглупый, может всерьез строить такие дурацкие планы? Но я не стала ничего говорить, потому что чувствовала – это бесполезно. Он был как одержимый.

– Или можно по-другому попробовать, – задумчиво продолжал Антар и опять надолго умолк, точно уснул с открытыми глазами.

По-видимому, ему было совершенно безразлично, что я никак не прореагировала на его слова. Тем более нет никакого смысла высказываться.

В тихом вечернем воздухе отчетливо прозвучал звон колокола – раз, другой, третий. Звуки медленно таяли, уплывая вдаль.

Досиделись мы; уже вот-вот начнется вечерняя Встреча.

– Как это по-другому? – спросила я, но уже безо всякого интереса, просто чтобы заставить его очнуться.

– С помощью нашей Инес, – ответил Антар, после чего мне стало окончательно ясно, что он попросту сошел с ума.

– Твоей сестры, что ли? – он кивнул. Ну, о чем, в таком случае, с ним вообще разговаривать? Девятилетняя девочка в состоянии помочь ему сбежать от Пауков на другой остров! Это же надо до такого додуматься. – Ну-ну… Пошли? Слышишь – звонят.

– Сейчас, погоди еще немного. Все равно опоздали. Так вот, Инес… – он искоса взглянул на меня и замолчал, словно не был уверен, стоит ли продолжать; но потом все же договорил. – Инес может "слышать" мысли пауков не хуже, чем они наши.

– Да ты что! Разве такое возможно?

– Значит, возможно. Вот откуда мне известно, что Гренн – пьяница. И… многое другое. Я даже хотел попросить сегодня Инес покопаться в мозгу у Королевы Мэй. Ну, чтобы понять, что она насчет тебя замышляет. Но потом не решился. У вашей-то Мэй с головой все в порядке. Кто знает, вдруг она сможет… почувствовать, если Инес станет ковыряться у нее в голове?