Дальше мы шли молча, но Николай, оказывается, обдумывал мои слова и неожиданно сказал:

— Сам-то ты не прошло и часа, как человека убил, это как понимать?

— Я убил не просто так, а защищая свою и ваши, между прочим, жизни. А вот вы зачем забили двоих стражников, когда можно было их просто разоружить!

Николай посмотрел на меня и засмеялся.

— Мы же таких как ты зароков не давали! И как было не убить сгоряча, когда они тебя хотели бердышами на куски покромсать! Простой народ тоже нужно понять, мы другие, чем вы бояре.

— С чего ты решил, что я боярин? — удивился я.

— С того, что гордый очень.

Гордость на Руси испокон века не почиталась добродетелью, и я внимательнее посмотрел на напарника. Он для простого бродяги оказался излишне склонен к рассуждениям и обобщениям. Я о нем, как и он обо мне, ничего не знал и подумал, что возможно, недаром его посадили не только на цепь, но и забили в колодки.

— Может быть и гордый, но не боярин, — буркнул я, и дальше шел молча. Наконец стало совсем светло. Теперь идти по лесу было значительно легче. Вскоре нам попалась подходящая тропа, и я перестал опасаться, что нас смогут нагнать преследователи, ежели таковые найдутся. По расчетам, до нужной мне дороги было не более часа пути, а там можно будет купить лошадей и на них за пару дней добраться до Оки. Там, вблизи реки находилось заветное место, откуда я рассчитывал вернуться домой.

Вопрос правомочности пребывания моего нахождения в смутном времени, был не однозначен даже для меня, не говоря уже об организаторах этой гуманитарной акции. Когда они предложили мне отправиться в эту трудную для страны эпоху, то, как компенсацию или награду, обещали встречу с пропавшей женой. Собственно это и было главной причиной, по которой я согласился участвовать в эксперименте. Однако наша встреча если и состоялась, то чисто формально. Как-то меня подобрали после тяжелого ранения, отвезли в чье-то имение и там, в полубессознательном состоянии, я встретил очень старую женщину, похожую на мою жену.

После выздоровления я так ни у кого и не смог узнать, кто она была на самом деле. Возможно, она и была моей женой, только постаревшей лет на шестьдесят. Конечно, меня это не устроило. Однако спросить было не с кого. С того времени, как я попал сюда, мне не удалось столкнуться ни с одним из кураторов акции. Опять таки, формально, они были правы. Мне выдали карт-бланш на любые действия соотносящиеся с собственным здравым смыслом и нравственной позицией, и не о какой помощи или вмешательстве в мои дела речи не велось. Поэтому никаких требований или претензий предъявить я не имел морального права.

Но теперь, было похоже на то, что силы мои оказались на исходе. К тому же внешние обстоятельства сложились таким образом, что мне нужно было несколько лет прятаться, пока про меня не забудут сильные этого мира, многим из которых я умудрился наступить на мозоли. Вести же где-нибудь в глуши растительную жизнь я не хотел. Для того чтобы передохнуть и набраться сил, можно было подобрать более комфортабельное и спокойное время.

— Осторожнее, там какие-то люди, — прервал мои размышления колодник, стремительно скрываясь за толстым стволом дерева. Я не раздумывая, автоматически, последовал его примеру. Мы затаились. Никаких людей я не увидел и вопросительно посмотрел на товарища. Николай прижал палец к губам и указал пальцем куда-то в заросли кустарника. Я осторожно выглянул из-за ствола березы. Оказалось, что он был прав. Довольно далеко от нас, так что разглядеть что-либо подробно я не сумел, цепочкой друг за другом, шли несколько мужичин. Я увидел четверых, хотя позже товарищ утверждал, что их было не меньше десяти человек.

Встреча в лесу с превосходящими силами противника всегда чревата неожиданностями. Не только в такие бесправные, суровые времена, но даже в наш просвещенный век. Вдалеке от человеческого жилья, законы как-то сразу перестают действовать. Как говорится в таких случаях в Сибири: «тайга — закон, медведь — хозяин». Мало ли что может придти в головы десятку вооруженных людей, при виде безоружных, а значит и беззащитных путников.

Минут десять мы стояли неподвижно, стараясь слиться с лесом. Наконец, когда показалось, что опасность прошла, я задал риторический, а потому и необязательный вопрос:

— Интересно, что они здесь делают?!

— Беглых ловят, — уверено ответил Николай. — А может быть и разбойники, хотя это вряд ли.

— Почему? — спросил я.

— Разбойники разбойничают на больших дорогах, а не в глухих лесах, — ответил он, употребив подряд два однокоренных слова.

— Нужно быть осторожнее, — сказал я, хотя это было и так очевидно, — а то еще попадем под раздачу… У нас на Руси не очень отличишь разбойников от стражников!

Мы пошли дальше. Лес постепенно светлел. Николай насторожено крутил головой внимательно осматриваясь по сторонам. У меня после всех передряг все еще болела голова, хотелось есть и настроение снизилось до глубокой апатии к окружающему.

— Скоро будет дорога, — обернувшись ко мне, предупредил колодник.

Я посмотрел вперед, но никаких признаков того, что лес кончается, не увидел. Хотел спросить, с чего он так решил, но говорить не хотелось, и я просто кивнул. Дорога, так дорога.

— Нужно переждать, — опять проговорил он, остановился и сел на поваленный ствол дерева.

Я опустился рядом и сразу закрыл глаза. В голове творилось черт-те что, и самое правильное было бы хоть немного поспать. Сон наваливался против воли и я на какое-то время просто отключился. Разбудил голос напарника.

— Что с тобой? — спросил он, трогая меня за плечо.

— Мне нужно отдохнуть, — ответил я, с трудом приходя в себя, — я уже которую ночь без сна.

— Давай сначала выйдем к людям, здесь спать опасно, — сказал он. — Без еды и отдыха мы далеко не уйдем.

— Ладно, пошли, — согласился я, заставляя себя встать на ноги. — Ты эти места знаешь?

— Бывал когда-то, — ответил он, продолжая сидеть. — Тут неподалеку есть маленькая деревушка. Я знаю избу, где за пару московок можно поесть и отдохнуть…

Он замолчал, напряженно глядя на меня. Мне это начинало сильно не нравиться. Николай вел себя, по меньшей мере, странно.

— Ты что? — спросил я, не понимая причину его тревоги. — Пойдем скорее, я тоже умираю с голода.

— У меня нет денег, — помедлив, ответил он и отвернулся.

— Пара московок у меня найдется, — сказал я, удивляясь такой щепетильности. — На еду хватит.

— Ну, — начал он, потом смущенно посмотрел на меня, — деньги деньгами, но тебе бы не мешало помыться. В таком виде идти в деревню… Ты же весь в крови…

Вот уж, действительно, никогда не знаешь, что может волновать людей. Без зеркала представить себя было не просто, но даже на ощупь можно было предположить, что выгляжу не очень презентабельно. После того как Пантелей разбил мне голову, и засохла кровь, превратив волосы на голове в колтун, для светских тусовок я не подходил.