— Вы так деликатно обозначили «психбольницу»… — вздохнула я.

— Никакого отношения к психбольнице не имеем. Мы изучаем людей с необычными способностями. Чаще они предстают пред наши очи гораздо раньше, после школы… Но такие как ты часто теряются.

— Какие?

— Даша, — он потянулся к планшету на столе, — я задам тебе несколько вопросов, хорошо? Чтобы наверняка… поставить диагноз, так сказать. Хорошо?

— Хорошо…

На удивление, я успокоилась. Голова прояснилась, сердце перестало выпрыгивать в горло, а руки — дрожать. В меня будто пару доз транквилизатора влили, только без побочного…

— Кем работаешь? — начал Константин.

Теперь, когда достаточно упокоилась, посмотрела на него немного по-другому. Очень располагающий к себе мужчина, около пятидесяти. И взгляд такой, что хотелось жить и довериться, а не сдохнуть и сбежать, как от Глеба.

— В рекламном отделе одной компании, ничего особенного, — пожала плечами.

— Работа тяжелая?

— Да, — вздохнула. — Компания большая, стремительно выходит на новые рынки… Вот, выдался первый отпуск за четыре года.

— Что, четыре года не отдыхала? — вздернул брови Константин.

— Ну как… летала летом за границу на съезды тематические, считала это отдыхом… Но часто сама там выступала, нервничала, готовилась, как к экзаменам…

— Понятно, — пометил он себе что-то. — Я правильно понимаю, считаешь себя «бессмертным пони», как говорится?

— Что-то типа того, — усмехнулась.

Давно я никому не жаловалась. Да и некому было особо. Подруги — все коллеги, кому жаловаться? Все одинаково работают на износ. Мужчины тоже не намечалось. И даже кота не завела…

— А родители, Даш?

— Отец бросил маму, когда мне было два. Периодически пишет на электронную почту… А мама умерла пять лет назад.

Он удостоил меня внимательного взгляда:

— Когда болела последний раз?

— Я не болею…

Ждала, что не поверит, но он удовлетворенно кивнул.

— Группа крови каждый раз разная, да?

— Откуда вы знаете? — снова неприятно кольнуло беспокойством.

Группу крови у меня проверяли три раза. Она была то первой положительной, то четвертой отрицательной. В итоге я пообещала себе не попадать в ситуации, требующие переливания и «забила» на криворуких лаборантов.

— Даша, спокойно. Ничего с тобой страшного нет. Наоборот — ты очень одаренный человек. Животных в детстве лечила?

Я тяжело сглотнула:

— Да, лет до десяти постоянно. Мне таскали все и всех.

— Еще что-то можешь рассказать? — сощурился он.

Я замялась. Константин напомнил мне о столь далекой жизни, память о которой стерлась. И выцветший колодец питерского двора, в котором выросла, волшебные детские воспоминания… Я ведь и правда лечила животных. Но все это казалось какой-то фантазией, которая существовала, пока в нее верили все. А потом взрослая жизнь вытеснила эту веру, все забылось…

— Я однажды навещала маму в больнице, когда она болела… — В горле стоял ком, и мне становилось все труднее говорить. — А рядом лежал мальчик… лет пятнадцать ему было. Я ходила каждый день мимо него и каждый раз видела, как он поворачивает голову в мою сторону, будто хочет увидеть именно меня. Не знаю почему, но мне так захотелось, чтобы он поправился! — Я шмыгнула носом и немного помолчала, собираясь с силами. — Однажды вошла к нему, когда он спал… взяла за руку и вспомнила, как мне удавалось лечить в детстве…

Константин смотрел внимательно и сочувствующе, будто уже знал, чем все закончилось и какие последствия имело.

— Он поправился, — слабо улыбнулся.

А я зажмурилась и заплакала. Сколько раз думала, почему не пожелала здоровья маме? Почему этому незнакомому подростку?!

— …Даш, давать себе ложные надежды страшно, в этом нет ничего предосудительного. Ты же не знала…

— Что не знала? — вытерла слезы.

— Что на самом деле можешь лечить.

— Могу? — задохнулась я. — Я могла ее вылечить?

— Даша, чтобы лечить серьезные заболевания, нужно учиться. Я не знаю. Результат зависит от очень многих факторов. Винить себя нельзя — это будет только тянуть ко дну. Понимаешь?

Хотелось кивнуть, но… я выпрямилась и нахмурилась, будто приходя в себя:

— Не понимаю.

— Смотри, — Константин положил планшет на стол, — у нас тут много разных специалистов и работает, и учится. У каждого — свой дар, каждый развивают на соответствующем факультете…

— Мне все же кажется, что медведь меня догнал, — моргнула я. — И я лежу сейчас где-то в лесу и медленно умираю, а это все — трюки мозга…

— Вы не умираете, Даша. Скорее, начинаете жить по-настоящему, — мягко улыбнулся Костя.

Он даже бровью не пошевелил, а рядом с ним вдруг что-то будто моргнуло, вздулся искрящийся, похожий на мыльный, пузырь и повис в воздухе.

— Что это?

Как мне удалось не заорать — сама не знаю. Внутри все, наоборот, с любопытством потянулось к иллюзии. Я встала и шагнула к «пузырю», протянула руку и коснулась. Тот пошел рябью и обдал кожу таким жгучим холодом, что я одернула ее с шипением.

— Это мы называем «гранью» — прослойка между нашим миром и другим… Некоторые могут туда ходить, кто-то — только работать с ней.

— Оно жжется, — глупо выдохнула я.

— Потому что ты не специалист в этой области, — спокойно объяснил Константин, — а я ничем другим тебя удивить не могу.

— Вы специалист по ней, да?

— Да, — кивнул он. — Мы называем себя «потусторонниками».

— А оттуда что-то может выйти? — проследила я за тем, как пузырь съежился и исчез.

— Сюда — нет.

— Вы же не могли обжечь мою руку голограммой, — смотрела я на покрасневшие пальцы.

— Это не голограмма, Даша. А у нас в институте и не такое умеют…

— Что мне делать? — посмотрела на Константина и невесело усмехнулась. — У меня теперь… лапки…

Константин замялся:

— Выбирать тебе. Ты можешь учиться у нас — научим контролировать и развивать одаренность, сможешь лечить людей… Если хочешь. — Он сделал паузу, дав мне несколько секунд продышаться. — Но это не основная твоя проблема… Давай все же кофе?

Я прикрыла глаза, кивая:

— Давайте.

* * *

Хотелось бежать отсюда. Черт его знает, что нашел Карельский в этих ведах, мне здесь не нравилось. Я отказался куда-то идти, так и остался под дверью. Никаких решений принято еще не было, а если ведьму от себя уже не отодрать, то мне не все равно, чем там забивают ее голову…