Саймон покачал головой.

Пеппер возмущенно выдохнула:

– Что ты делаешь? Ты не можешь просто взять и похитить меня!

– Это не похищение. Я твой друг и беспокоюсь за тебя. Сегодня ты испытала огромный шок. Я присмотрю за тобой, пока не буду уверен, что с тобой все в порядке.

Неужели Саймон ожидал, что Пеппер поблагодарит его за такие слова? Она еле сдерживала переполнявший ее гнев. Похоже, весь мир против нее. Вот так всегда: стоит ей обрести счастье, и она тут же его теряет! Все свое разочарование Пеппер хотелось излить на Саймона.

Он смотрел на нее с беспокойством в глазах. Наверное, ему кажется, что она ведет себя странно. Похоже, Саймон все‑таки везет ее в больницу.

«Соберись!» – приказала себе Пеппер и произнесла дрожащим голосом:

– Я должна вернуться. Мне необходимо присматривать за кондитерской, ведь я там живу.

– Я позабочусь об этом. – Саймон вытащил телефон из кармана, сделал короткий телефонный звонок и успокоил Пеппер: – Здание кондитерской будет под охраной.

– А куда мы направляемся?

– Ко мне домой.

Она покачала головой:

– Я не могу вернуться туда, к твоим гостям. Я не смогу смотреть им в глаза.

– Не волнуйся. Мы не поедем обратно в Коннектикут. Мы останемся здесь, в городе, – ответил Саймон и приказал водителю: – Домой, Джеймс!

На следующем перекрестке машина притормозила и свернула в сторону от больницы, до которой оставался всего один квартал. Пеппер не была уверена, что сделала разумный выбор, но в тот момент он казался самым простым.

***

Пока они поднимались на лифте в пентхаус, Саймон прижимал к себе Пеппер, которая еле держалась на ногах. Зайдя в свою квартиру, он сначала подумал о том, что нужно предложить Пеппер спиртного, чтобы снять шок. Но Саймон не знал, какой алкоголь она предпочитает и пьет ли вообще. Затем он вспомнил, чем обычно поила его мать, когда он, еще ребенком, был слишком взвинчен после стычки с отцом, чтобы уснуть.

Саймон повел Пеппер на кухню. Гостья последовала за ним, даже не спросив, куда они идут.

Он подвел ее к одному из стульев.

– Сядь!

Она послушалась.

Саймон не решался отойти от нее, боясь, что, едва он это сделает, Пеппер просто упадет со стула. Но она сидела прямо, глядя перед собой невидящим взглядом.

Саймон быстро приготовил горячий напиток и снова посмотрел на Пеппер. Она выглядела ошеломленной и потерянной. Решив, что ей будет намного комфортнее в одной из его гостевых комнат, Саймон предложил:

– Давай устроим тебя поудобнее. Ты можешь встать?

Она сделала это, не сказав ни слова.

Вместе они прошли в гостевую спальню. Саймон подвел Пеппер к огромной кровати и усадил на нее, а затем протянул кружку:

– На, выпей!

Пеппер покачала головой, по‑прежнему храня молчание.

Он опустился перед ней на колени и заглянул в ее глаза, в которых стояли слезы. Знать бы, что творится сейчас в душе Пеппер! Если бы только получилось ее разговорить!

– Ну, давай выпей хоть немного!

Он поднес кружку к губам Пеппер.

Ее взгляд переместился с лица Саймона на кружку.

– Что это?

– Горячий шоколад. В детстве я всегда его пил, когда мне было трудно уснуть. Хотя в этот раз он приготовлен не по моему секретному рецепту – сейчас некогда с ним возиться. Но обещаю приготовить для тебя свой фирменный горячий шоколад в другой раз.

Она потянулась за чашкой. Когда пальцы Пеппер коснулись пальцев Саймона, он почувствовал, насколько они холодные. Пока Пеппер пила горячий шоколад, Саймон накинул ей на плечи пушистое белое одеяло, лежавшее в изножье кровати. Пеппер поставила чашку на тумбочку и откинулась на спинку.

Саймон снял с Пеппер туфли, положил их на пол и, взглянув на нее, заметил, что она смахивает слезы. Он сел на край кровати, терзаемый охватившим его чувством беспомощности. Пеппер выглядела такой хрупкой!

Саймон тяжело сглотнул.

– Принести тебе еще чего‑нибудь?

Ответом ему было молчание.

Саймон думал о том, что непременно должен найтись какой‑то способ помочь Пеппер. Ради этого он был готов на все, хотя одновременно пытался убедить себя, что чувствовал бы то же самое к любому другому в подобной ситуации.

Тихий голос Пеппер вывел его из задумчивости.

– Знаешь, я не могу вспомнить, о чем мы с тобой беседовали, когда в последний раз вместе пили кофе в кондитерской.

Саймон не знал, что на это сказать. Пеппер хочет поговорить о них? Сейчас, когда мир рушится вокруг нее?

Он понимал, что бродить по переулкам памяти – плохая идея. Этот путь очень опасен, и на нем немало мин, готовых взорваться в любой момент. Но, по крайней мере, Пеппер наконец заговорила с ним. Это уже хорошо. Вот только Саймон не знал, что ей ответить.

– Мы многое успели обсудить за эти несколько месяцев, – продолжила она. – Наш утренний кофе был для меня возможностью насладиться отдыхом в кондитерской вместо того, чтобы беспокоиться о выполнении всех заказов на день. Это было мое любимое время дня. В те ранние часы перед восходом солнца все казалось таким многообещающим. И кондитерская наполнялась удивительными ароматами свежей выпечки.

Пеппер тяжело вздохнула.

Саймон подумал, что, наверное, следует что‑то сказать. Но ему не хотелось вмешиваться в воспоминания Пеппер, столь драгоценные для нее.

Отведя взгляд и теребя распустившуюся нитку одеяла, она снова заговорила:

– Я с нетерпением ждала твоих визитов по средам. Я специально откладывала в памяти все интересное, что произошло с момента нашей последней встречи, чтобы мне было что обсудить с тобой. Мы всегда расставались только до следующего раза. Я и подумать не могла, что однажды следующий раз не настанет. А теперь я пытаюсь вспомнить то утро, когда мы в последний раз вместе пили кофе в кондитерской.

Голос Пеппер дрогнул.

Саймон помнил все: начиная от того, как она теребила свою серебряную цепочку, когда нервничала, и заканчивая тем, как сияли изумрудно‑зеленые глаза Пеппер, когда она улыбалась. Он давно уже понял, что ему не забыть Пеппер – как ни старайся.

Саймон заглянул ей в глаза и заговорил, в душе надеясь, что поступает правильно:

– В то утро я опоздал. На тебе был фартук в оранжевый, зеленый и красный горошек. Ты назвала его своим «осенним фартуком». А еще ты была в отличном настроении, потому что накануне довела до совершенства новый рецепт.

Ему хотелось протянуть руку и убрать с бледной щеки Пеппер шальной локон светлых волос. Но он не хотел ее пугать. Этот день принес ей уже достаточно смятения. И поэтому Саймон держал руки при себе, делая все возможное, чтобы утешить Пеппер словами.