С кратким шелестом выхватил меч и острием указал на Теора.

Сразу десятки глаз, не сдерживая любопытство и задор, посмотрели на наш стол. В этих взглядах ожила надежда на драку. «Хмельнес» заполнился быстрым шепотом. Он становился громче, прорезался всплесками смеха, но тут же притихал.

Стражники, расталкивая сидевших на табуретах посетителей, бросились к нам. Тенуин и Громбакх сидели неподвижно. Охотник больше не причитал.

– Уходи, – промолвил следопыт.

– О, я уйду, не беспокойтесь, мой друг. Но у каждого номера порядок. Нельзя испортить представление, прыгнув в огненное кольцо раньше, чем оно загорится. Зрители будут расстроены.

Чем ближе подходили стражники, тем громче становился гул в таверне – он густыми волнами переходил из одного угла в другой. Люди вставали, чтобы не упустить ни одной детали. Радовались, если попадали под локти проталкивавшейся стражи, будто сами становились участниками облавы.

– Вот теперь пора.

Теор встал. Небрежно бросил на стол три медяка. Поклонился, изобразив, что снимает невидимую шляпу.

– Доброй ночи, господа. Не задерживайтесь. И хорошенько отоспитесь. Путь предстоит долгий.

Стражники уже приблизились на расстояние четырех шагов. Обнаженные мечи. Туго затянутые нащечники шлемов. Капли пота на переносице.

– Угощаю. – Теор бросил им четвертак. – Закажите ослиной мочи, она вам придется по вкусу.

Громбакх и еще несколько человек за соседними столами хохотнули. Стражник, в которого полетела монета, неловко дернулся от испуга, чем еще больше рассмешил посетителей. Гул в «Хмельнесе» достиг предела. Теперь все, не сдерживаясь и не обращая внимания на стражников у входных дверей, кричали что-то неразборчивое, колотили кружками по столам и лавкам. За главным столом началась толкотня.

В мгновение, когда казалось, что у Теора не осталось шансов на побег, он вскочил на табурет. Пригнулся, выставил руки, будто готовился нырнуть в воду, и, почти не глядя, прыгнул в окошко. Из-за соседних столиков донесся вздох удивления. Я резко опустил руку на рукоятку меча, был уверен, что Теор ударится о стену или подоконник, до того небольшим было окно. Треснула сетка. Кнутовище хлястника, отведенное за спину, мягко стукнуло по раме. Теор, выструнив тонкие ноги и руки, с удивительной ловкостью скользнул в окошко и пропал. Только мелькнули гладкие подошвы кожаных баерок.

Стражники замерли возле нашего стола. С ними замер весь «Хмельнес». Лишь из дальних углов доносились раздраженные вопросы тех, кто не видел, куда именно подевался Теор.

Один из стражников, сбросив оцепенение, подбежал к стене. Не выпуская меч, подтянулся к окну. Все это выглядело безнадежным и даже смешным. В таких доспехах его бы туда не запихнул и целый отряд подмоги.

– Он на пятой линии! – спустившись, крикнул стражник.

В дверях таверны засуетились.

– Кретины! – бросил следивший за нами незнакомец. – В обход!

– Как?

– По спусковой, как! Быстро!

Двое стражников заторопились к выходу. Третий, стоявший возле окна, подтянулся еще несколько раз – старался рассмотреть, куда именно бежит Теор. Наконец, отойдя от стены, оправил сбившийся нагрудник.

– Вы его знаете? – спросил он меня.

– Впервые видим, – не поворачивая головы, ответил Громбакх.

Вся таверна слушала наш разговор. Шикала, если кто-то начинал шуметь.

– Впервые?

– Да. – Охотник пожал плечами. – Думали, торговец.

– Торговец?

– Да. Втюхивал протез для моей коровы.

– Коровы?..

– Ну да. Она, знаете, у меня дура. В капкан забралась. Теперь вот хромает на культяпке. Протез надо ставить.

– Понятно. Осторожнее с такими торговцами. А то, глядишь, и сами будете нуждаться в протезах.

Стражник вложил меч в ножны. Хлопнул себя по правому плечу и потребовал, чтобы мы обнажили нашейные сигвы. Тенуину пришлось сбросить капюшон – показать белую, будто вощеную кожу лица, косичку тонких белых волос и чуть вытянутые, заостренные книзу уши. Впрочем, стражник больше интересовался мною. Внимательно изучив въездную отметку, сделанную еще в приграничном Харгое, кивнул и зашагал к выходу.

– Послушайте! – окрикнул я стражника. – Значит, нам не стоит ему доверять? Думаете, обсчитает?

Стражник помедлил. С озлоблением посмотрел на меня, но ответил сдержанно:

– Держитесь от него подальше. Он вор и убийца. Если вас опять увидят с ним, проверкой не отделаетесь. – Уже отвернувшись, процедил: – А все в окошко точно не удерете.

– А паренек-то у нас мутный. – Громбакх забросил в рот несколько кубиков клюта, стал неспешно их разжевывать, иногда приоткрывая рот – так, что фиолетовые пузыри лопались на губах.

Когда из таверны вышли последние стражники, посетители с надеждой посмотрели на главный стол, надеясь, что толкотня там перерастет в драку. Но за главным столом теперь тоже было тихо. Вздох разочарования сменился мягким говором. Все успокоилось и вернулось к обычному ритму.

– Что будем делать? – Охотник посмотрел на следопыта.

– Увидим. – Тенуин, прикрыв голову капюшоном, вновь откинулся к стене.

– Увидим, – кивнул Громбакх.

Слежка, стражники, прыжок Теора в окошко, то, что его назвали вором и убийцей, – все это стоило хорошенько обдумать, но сейчас меня больше интересовало другое. Новое видение. Серебристый луч и серебристая сеть. Точнее, сам факт, что луч предвосхитил задуманное Теором. Что это означало и как это связать с кровавой ночью в Кар’ун-Айе, я не знал.