С тех пор они встречались два-три раза в неделю, и каждый раз в одиннадцать вечера Григорий ускользал. Несмотря на то что Майя хорохорилась перед ним, ей не нравилось, что он уходил. Часто мужчины, страстно влюбившись в нее, бросали своих жен, если они у них были, хотя бы временно. Этот бросать не собирался. Лежа в пустой постели, Майя размышляла о том, чего она хочет от Григория. Неужели, чтобы развелся? Разве она хочет замуж? Нет! К замужеству она по-прежнему не тяготеет. Ей совершенно не хочется стирать Гришины носки, трусы и рубашки, у которых поразительно быстро пачкаются воротнички. Она не хочет находиться в постоянной задумчивости на предмет того, что купить на обед и ужин и как бы успеть все это сварить, если еще хочется и телевизор посмотреть, и книгу почитать, и с подругами пообщаться. Нет, замужество по-прежнему не для нее. Что касается пресловутой любви, то… Разве она любит Гришу? Она любит его тело, его руки, губы и красивые глаза. Разве ей интересно, что у него на душе? Или что он делает на службе? Разве ей интересны его друзья или, к примеру, здоровье? Нет, нет и еще раз нет! Так чего же ей еще надо? Как говорится, какого рожна? Ответов на свои вопросы Майя не находила.

Даша медленно брела по улице, несмотря на тяжесть пакетов с продуктами, которые здорово оттягивали ей плечи. Ей очень не хотелось идти домой. Она устала притворяться. С того памятного воскресенья, которое они всей семьей провели в зоопарке, Даша постоянно контролировала себя. Митя больше не должен заметить ни ее подозрительной задумчивости, ни тоски, ни излишней истеричной веселости. Она должна выглядеть спокойной, уравновешенной и улыбчивой. Она должна стать образцовой женой, потому что уходить от Мити не собирается. Да и куда уходить? Можно подумать, что у нее есть какое-нибудь убежище… К тому же Юлька… У них с Митей дочь, а потому она, Даша, обязана ее растить в полноценной семье, где есть и мать, и отец. Она не враг собственному ребенку. А себя вполне можно принести в жертву. Кому она нужна? Кому интересна ее никчемная жизнь?

– Да вы что? Куда? – Даша услышала громкий возглас. Она не успела еще ничего толком понять, как кто-то сильным движением втащил ее на тротуар с проезжей части улицы. Мимо нее плотным потоком понеслись машины. Дашины волосы отбросил от лица тугой и душный поток перегретого автомобилями воздуха. Хозяин громкого голоса уже гораздо тише спросил:

– Разве вы не видите, что загорелся красный свет?

– Что вы сказали? – спросила Даша, подняв на мужчину бессмысленный взгляд.

– Я говорю… внимательней надо быть… – Мужчина замолчал, а потом выдохнул сразу просевшим голосом: – Даша? Не может быть… Да-а-ашка…

Даша вгляделась в говорящего. Чего ему от нее надо? Как он смеет называть ее Дашкой?

– Даш! Да ты что! Не узнаешь? Неужели я так сильно изменился? – продолжал он, и Даша вдруг узнала голос. Она вгляделась в мужчину пристальней, и у нее, так же, как и у него, перехватило дыхание. Она выронила из враз обессилевшей руки пакет, схватилась ею за горло, будто этим вечным жестом можно было поправить положение, и прошептала:

– Ваня… ты?

Иван Андреевич поднял ее пакет, который от тяжести наполнявших его продуктов смешно осел на тротуар, будто собираясь отдохнуть, и сказал:

– Конечно же, я…

Их начали толкать сосредоточенные на передвижении горожане. На светофоре зажегся зеленый свет, и Даша с Иваном Андреевичем мешали их переходу через улицу. Лукьянов схватил Дашу за руку и оттащил от проезжей части к витрине огромного универсального магазина.

– Надо же… Столько лет не встречались и вдруг… – проговорил он и улыбнулся такой знакомой Даше улыбкой, что у нее к глазам подступили слезы. – Что ты? Как ты? Какая-то ты невеселая… У тебя неприятности? Может быть, я смогу помочь?

Даша молчала, потрясенно разглядывая Ивана. Как вовремя ей его послала судьба! Вот, в чем все дело… Ваня… Ванечка… Как же она могла расстаться с ним? Как же она наказана за это…

…До Мити Даша была влюблена в собственного одноклассника Ванечку Лукьянова. Он был ответно влюблен в нее со всем пылом юности. Даша с Ваней ходили по улице за ручку и целовались в подъездах и других местах, скрытых от посторонних глаз. Ничего более серьезного, нежели поцелуи, между ними так и не случилось. Во-первых, по причине отсутствия подходящего места. Они оба так нежно и трепетно относились друг к другу, что о банальном совокуплении, к примеру, на заплеванной и вонючей лестнице подъезда не могло быть и речи. Дома у Даши безотлучно находилась бабушка, которая по причине больных ног на улицу никогда не выходила, если не считать кратковременных посиделок на балконе. В Ваниной квартире безостановочно бдела его собственная мамаша, домохозяйка и по совместительству необыкновенно тираническая женщина. По причине врожденной брезгливости Даша с Ваней так и не смогли отдаться друг другу ни на несвежем белье студенческих общежитий, ни на свежем, но чужом – в квартирах друзей и подруг, которые, бывало, услужливо предлагали ключи. Кроме того, и Даша, и Ваня были уверены, что непременно поженятся, как только окончат институты, а потому совершенно незачем форсировать те события, которые и так непременно случатся в очень скором времени. Пусть те, кому неймется, обжимаются по углам в антисанитарных условиях, а у них все будет чисто и законно, а потому как-то по-особенному прекрасно и изысканно.

После окончания института Даша распределилась в проектный отдел одного из научно-исследовательских институтов, где и встретила Митю. На фоне яркоглазого брюнета Дмитрия Архипова, остряка и голкипера институтской футбольной команды, который к тому же был старше Даши на пять лет, невыразительный шатен Ванечка Лукьянов, изученный вдоль и поперек ровесник и маменькин сынок, моментально поблек, съежился, скукожился и потерял всяческую привлекательность. Вместо того чтобы нести с Лукьяновым заявление в ЗАГС, Даша сказала ему очень твердое «нет!». Какое-то время Ванечка попытался побороться за Дашино расположение, но Митя Архипов очень быстро и доходчиво объяснил ему, где чье место. Лукьянов из Дашиной жизни исчез как-то чересчур поспешно, и она решила, что все сделано правильно. Митя – ее судьба, а Ванечка – смешная детская первая любовь…

Теперь Даша смотрела на свою первую любовь и удивлялась тому, что натворила с собственной жизнью. Разве можно было менять Ванечку на Митю? Они с Лукьяновым совпадали друг с другом до мелочей. Им нравились одни и те же книги, они любили одинаковую музыку, они всегда понимали друг друга с полуслова. С Митей Даше очень скоро, как только прошел первый сумасшедший угар, стало трудно. Архипов был чистым холериком, очень активным, бескомпромиссным и прямолинейным. Он любил спорт, машины, жесткую музыку с низкими басами и соло ударных инструментов. Митя принялся таскать Дашу на футбольные и хоккейные матчи, в конные и лыжные походы, а также сплавлять на байдарках по рекам Карельского перешейка. Нежная городская девочка ненавидела рюкзаки, натирающие плечи, вонючие палатки, штормовки и спальники, а также конский пот, многоэтажную матерщину футбольных болельщиков и речные перекаты, но героически терпела все это ради любви к Мите. Даше повезло, что она в скором времени после свадьбы забеременела. Муж, узнав об этом, сразу не только запретил ей участие в любимых экстремальных развлечениях, но и сам почти отказался от них, то есть тоже принес себя в жертву. Он Дашу любил. Полюбил и родившуюся дочку.