Марсело еще больше наклонился вперед.

— Знаю, сегодня ты мною недовольна.

— Что значит «недовольна»?

— Сара сказала, что ты во мне разочаровалась, потому что я уволил Кортни. Поверь, мне пришлось очень нелегко, но я выбрал меньшее из зол. — Марсело помрачнел. — Пожалуйста, не суди меня строго.

— Я и не сужу. — Элен ничего не понимала. Зачем Сара болтает про нее лишнее?! Ничего подобного она ей не говорила! Пора менять тему. — Итак, что скажешь насчет Сьюзен Суламан? Можно мне взять у нее еще одно интервью?

— Нет. Извини.

— Ладно. — Элен встала, пряча разочарование. Спорить с ним сейчас бесполезно. Пора уходить из его кабинета, пока ее саму не уволили.

— Желаю удачи с убийствами.

— Спасибо, — ответила Элен, выходя.

Пора кое о чем поговорить с Сарой. Разговор предстоит жесткий.

На месте Сары не оказалось. Не увидев на вешалке ее куртки, Элен направилась к столу соседки Сары, Мередит Снейдер. Из-за большого монитора торчала только макушка, покрытая коротким седым ежиком.

— Мередит, извини, ты не видела Сару?

Мередит подняла голову. Глаза за стеклами очков в черепаховой оправе не смотрели на Элен. Видимо, Мередит всецело была занята своей работой.

— Она ушла.

— А куда — не сказала?

— Нет, извини. — Мередит, наконец, сосредоточилась на Элен, и ее взгляд сфокусировался, как объектив фотокамеры. — Ну и как ты себя чувствуешь после того, как выкинули Кортни?

— Мне грустно. А тебе?

— А мне просто паскудно. — Мередит сокрушенно поцокала языком. — Говорят, на войне настоящий ад. Я была на войне и поработала в редакции… По-моему, одно другого не легче.

Элен улыбнулась, хотя ей было совсем невесело. Мередит служила медсестрой во Вьетнаме, но редко упоминала о своем боевом прошлом.

— Тебе-то волноваться не о чем. Ты у нас человек-легенда.

— Терпеть не могу, когда меня так называют. Легендам памятники ставят. Бронзовые. — Мередит досадливо дернула плечом.

— И все равно, тебя-то не уволят.

— Мне от этого не легче. Я чувствую то же, что и ты. Когда сокращают одного из нас, как будто отрезают руку или ногу… Кортни была хорошим товарищем и отличным журналистом. — Мередит покачала головой. — Я слышала, как ты расстроена.

— О чем это ты?

— Сара говорит, ты очень тяжело восприняла увольнение Кортни.

Элен с трудом подавила раздражение. Мередит склонилась над клавиатурой и понизила голос:

— А еще она обмолвилась, что ты обвиняешь во всем Артура. Кстати, я с тобой согласна. Он — настоящий жлоб.

Элен оцепенела. Артур Джаггисон — владелец газеты. Отзываться о нем плохо равносильно самоубийству! Но самое главное, она даже не заикалась о том, что винит владельца газеты в увольнении Кортни!

— Сара так сказала?!

— Да. — У Мередит зазвонил телефон, и она отвернулась. — Извини. Мне звонят по делу.

— Да, конечно. — Элен вернулась к себе за стол и оглядела зал.

Шерон и Джоуи беседовали по телефону. Заметив ее взгляд, оба демонстративно отвернулись. Интересно, а им Сара что про нее наплела?

Лицо у Элен горело. Она посмотрела за стеклянную перегородку. Марсело сидел, повернувшись к ней спиной. Уже не пококетничаешь с ним издалека… Правда, она сейчас не в том настроении, чтобы стрелять глазами. На клавиатуре лежала небрежно брошенная кипа распечатанных на принтере страниц — Сара поделилась своими заготовками.

Элен пролистала всю кипу. Планы статей, черновики, статистические выкладки… Больше всего на свете ей сейчас хотелось позвонить Саре и сказать ей все, что она о ней думает, но Элен не знала номер ее сотового телефона. Она взяла стакан с остывшим кофе и отпила глоток. Рассеянно посмотрела на заставку на мониторе: портрет Уилла. Неожиданно перед ее глазами встало «искусственно состаренное» лицо Тимоти Брейвермана.

Надо скорее включаться в работу. Элен встала, схватила сумочку и сняла с вешалки куртку.

Элен сидела в уютной гостиной, в которой было все, кроме самого главного: детей. Сьюзен Суламан сидела на диване, поджав под себя босые ноги, и мелкими глотками цедила из бокала минералку. Хозяйка дома в джинсах и розовом свитере с вырезом лодочкой в собственной гостиной выглядела на удивление неуместно. Обычная земная женщина в роскошной обстановке… Дорогой дубовый паркет закрыт персидским ковром. Два дивана симметрично стоят у большого, в старинном стиле, камина — с крюками и даже подставкой для старомодного утюга. На идеально круглом вишневом столе сложены последние номера журналов, сбоку — стопка больших дорогих книг по искусству и диктофон. Элен включила его после недолгой предварительной беседы.

— Значит, пока у вас нет никаких новостей о детях? — задала Элен первый вопрос.

— Никаких, — тихо ответила Сьюзен, запуская пальцы в густые каштановые волосы, спадающие на плечи крупными локонами. Настоящая красавица — большие карие глаза, безупречный лоб, идеально прямой нос… Сьюзен Тома Суламан стала победительницей конкурса красоты округа Аллегейни и вышла замуж за мультимиллионера, подрядчика Сэма Суламана. Однако финал сказки про Золушку обернулся настоящим кошмаром. Не случайно вокруг красивых глаз проступили преждевременные морщинки. Не случайно резкие складки выступили на лбу.

— Что вы предприняли, чтобы разыскать их? — спросила Элен.

— Чего я только не предпринимала! — Сьюзен через силу улыбнулась, отчего ее лицо на миг осветилось тенью прежней ослепительной улыбки. — Буквально достала и полицию, и ФБР. Наняла трех частных детективов. Разместила в Интернете объявления, на сайтах по розыску пропавших детей.

— На таких, как АЦПД? — уточнила Элен, вспомнив белую листовку.

— Конечно, на их сайте в первую очередь. И… ничего. Мне звонили только жулики. Никаких следов. Я предложила награду в пятьдесят тысяч долларов. Согласитесь, пятьдесят тысяч — деньги не маленькие!

— Да, конечно.

Брейверманы предложили награду в миллион — с тем же результатом…

— Никогда не забуду тот день, когда он их увез. Это было в октябре, за неделю до Хеллоуина. Линни собиралась пойти на маскарад в костюме Радужной рыбки. — На лице Сьюзен появилась улыбка. — А еще мы обклеили блестками кусок дубовой коры, и она собиралась надеть его сверху, наподобие двойного рекламного щита. Как в книжке…

— Да, знаю.

Сьюзен немного оживилась.

— Ах да, у вас же теперь есть сын. Сколько ему?

— Три года.

— Господи, уже?

— Да, время летит… — Элен пожалела, что заговорила об Уилле, хотя обычно она охотно рассказывала о сынишке. Это ей никогда не надоедало.