сталь конечно, но ухожен и наточен. Молодец, посмертно объявил ему благодарность. Палач был жив. Упал на тюремщика, плюс подкожный жир. Лежал, хватал ртом воздух. Я присел рядом с ним.

— Привет толстяк! Вижу живой? Думаю, что пришло время рассказать об испанском сапоге и показать на тебе его действие. Хочешь?

Палач отрицательно замотал головой. В его глазах был ужас.

— Не хочешь? Ладно. Сейчас ответишь на несколько вопросов, яволь?

Тот закивал.

— Далеко ли находится дворец?

— Зддд — десь, — трясясь, еле выговорил он.

— Поясни? И говори внятней, иначе мне придется тебя прирезать.

— Тюрьма находится в левом крыле дворца.

— Отлично! Где апартаменты Александры?

— В правом, но расположения я не знаю. Там ни разу не был. Нас туда не пускают.

— Рылом не вышел? — хохотнул я, — ладно, гвардеец знает?

— Да. Он из личной охраны Ее Высочества. Не убивай меня господин…

— О как, уже господин! А совсем недавно, хотел жечь меня и язык рвать?

— Я человек подневольный. Мне приказали и я выполняю.

— А ну да, понятно, служба? — палач закивал.

— Где сейчас принцесса?

— Я не знаю, наверное у себя. Она была очень расстроена.

— А чего так? Грубияна посадила на пожизненное, радоваться должна, стерва!

— То мне не ведомо, господин.

— Ладно, сиди тихо пару часов. Иначе, вернусь и отправишься в долину предков. Все понял? — палач энергично закивал, думал, у него голова оторвется.

— Господин, — заискивающе обратился ко мне толстяк, — сегодня днем ваше оружие убило верховного мага.

— Серьезно? Ха, я же не поставил его на предохранитель. Слишком быстро цыпа меня вырубила. А этот идиот, полез разбираться и нажал на спусковой крючок, заполучив в черепушку пулю. Так?

— То мне неведомо господин. Известно только, что у него ползатылка вырвало.

— А нечего трогать чужие вещи, тем более мое оружие. Ладно, где сейчас пистолет?

— Я слышал, что оно до сих пор в комнате верховного мага. К вашему оружию господин, бояться подходить.

— Отлично! Где каморка мага?

— В центральной части дворца. Но я там тоже не был ни разу.

— Вот за это тебе спасибо, толстый. Все теперь, отползи туда, где я сидел на цепи и что б ни звука оттуда.

Проверил писаря. Дохлый. Помер, скорее всего, еще там, на верху. Нос был вдавлен в череп. Глаза на выкате, того и гляди выскочат.

Гвардеец стал подавать признаки жизни. Похлопал его по щекам. Он открыл глаза, взгляд рассеянный, мутный.

— Служивый, ты давай приходи в себя, а то у меня времени в обрез.

Наконец его взгляд сфокусировался на мне.

— Ну что служивый, пришел в себя?

— Ты как?..

— Не важно. Важно другое. Где находятся апартаменты верховного мага?

— Не скажу. Ты же хочешь добраться до своего магического оружия?

— Конечно, особенно до магического. Знаешь, прям жить без него не могу. Итак, мне тебя сразу резать или ты все же подумаешь?

— Я тебе ничего не скажу, можешь меня резать.

— Герой значит? — он только презрительно улыбнулся.

— Лис, — раздался голос Хоттабыча, — я знаю, где жил верховный маг. Я был у него один раз, когда еще учился в академии.

— Ну, вот и отлично! Видишь служивый, мне ты уже не интересен. Так что извини, придется тебя героя, прирезать как барана. А ведь мог бы еще жить. Тебе сколько лет?

— Двадцать один!

— Ну вот. Еще ни жены, ни детей. Жизни даже не видел. Так? — гвардеец молчал.

— Хорошо, давай поговорим об Александре.

Глаза парня зло сверкнули, — не смей марать ее имя, ты, смерд!

— Ой, сколько пафоса! Ты идиот? У нас с ней особые отношения.

— Какие у Ее Высочества могут быть отношения с таким как ты? — презрительно скривил он губы.

— Ну, ты реально тупой. Какие могут быть отношения между мужчиной и женщиной?

Гвардеец попытался рвануться, но я его прижал к полу, уперев лезвие тесака к горлу.

— Ты парень точно не догоняешь. Я, например, знаю какие чулки она носит, какого цвета и фасона ее нижнее белье. — Глаза гвардейца расширились.

— Знаешь, почему я оказался здесь? Не знаешь. Тебе известно только, что я якобы на нее напал и оскорбил. Если бы я на нее напал, то она давным-давно была бы мертва. Понятно олух? А оскорбил, знаешь чем? Тем, что мне понравился цвет ее панталончиков, а ей они не нравились. В итоге, в ходе дискуссии, она огрела меня своей самой любимой вазой и отправила за решетку. Я ее не собираюсь убивать. Просто у нас с ней неоконченный разговор на тему об эстетике взаимоотношений. Понятно?

Он смотрел на меня недоверчиво. Ну ладно, достал ты меня:

— Слушай парень, я тебе даю слово чести и слово офицера, что не причиню Александре зла. Мне только нужно провести с ней воспитательную беседу. Понимаешь? — все еще видя недоверие, решился на откровенную авантюру, но тут, самое главное, правильно расставить акценты, — в конце концов, если я приму окончательно решение, то стану ее мужем. Понятно?

У служивого чуть глаза на лоб не вылезли.

— Ничего себе! — выдохнул Хоттабыч, а со стороны палача раздался стон.

— Понял теперь, почему мне нужно с ней увидеться? Ну не нравится мне, что еще до того, как мы с ней стали жить счастливой семейной жизнью, она дерется. Даже свою любимую старинную вазу расколотила мне об голову. Вот ты знаешь хоть одного мужчину, которого она собственноручно колошматила? Нет? Ну вот. Если не веришь мне, то спроси у Хоттабыча, он слышал наш с ней разговор и подтвердит, насчет вазы.

Гвардеец посмотрел на мага. Тот, глядя на меня, закивал головой, — да, Лис спросил, чем она его ударила и Ее Высочество ответила — вазой.

Ну вот, акцент расставлен правильно.

— Вот видишь? А ты знаешь, сколько у нее во дворце ваз? Много. И мне не улыбается каждый раз, когда она начнет капризничать, получать по голове таким подарком. У меня никакой головы не хватит, а запасной не имеется. В конце концов, мы же с тобой мужчины, а как же мужская солидарность в этих вопросах?

Он еще некоторое время смотрел на меня потрясенно. Потом кивнул, — хорошо, я отведу тебя к ней, хотя это нарушение приказа. Но, если, правда то, что ты говоришь, то я не хочу оказаться между молотом и наковальней.

— Я тебя понял. Она тебя не тронет. Обещаю.

— Но, Ее Высочество, сказала, что ты будешь сидеть в тюрьме до конца своих дней!

— И ты поверил женщине? Я тебя умоляю, максимум через месяц, если не раньше, она бы меня вытащила отсюда. Не даром, она сказала, что — ни один волос