произойдёт их следующая встреча и произойдёт ли – об этом говорит знак вопроса в предложении «Москва – Мёдон – ?», – но она верила, что их поэтическое братство, рождённое «в советской – якобинской – Маратовой Москве»77 не прошло бесследно. Заключительная фраза в переводе с немецкого звучит так: «Прошлое ещё предстоит». Её слова оказались пророческими. И то, что делал поэт Антокольский, чтобы в русской культуре осталось имя поэта Цветаевой, добрая память о ней, и та роль, которую сыграла в его жизни и особенно в старости подаренная ему Мариной книга, – это ли не знаки их поэтического братства?

Примечание

Работа впервые представлена на XVIII Международной научно-тематической конференции в Доме-музее Марины Цветаевой в 2014 году; опубликована в сборнике докладов конференции.

Цитировать: Тоом А.И., Тоом А.Л. Заметки на полях. О работе П.Г. Антокольского над книгой М.И. Цветаевой «После России» // Актуальная Цветаева – 2014. XVIII Международная научно-тематическая конференция, 8-10 октября 2014. М.: Дом-музей Марины Цветаевой. 2016. С. 287-300.

Так о Ком же мечтали деды? К истории знакомства Марины Цветаевой и Павла Антокольского

Первая встреча Марины Цветаевой и Павла Антокольского произошла в Москве поздней осенью 1917 года. Ей предшествовало заочное знакомство Марины Ивановны с его творчеством. Она написала о нём в своих воспоминаниях:

«Был октябрь 1917 года. Да, тот самый. Самый последний его день, то есть первый по окончании (заставы еще догромыхивали). Я ехала в тёмном вагоне из Москвы в Крым. Над головой, на верхней полке, молодой мужской голос говорил стихи. Вот они:

И вот она, о ком мечтали деды

И шумно спорили за коньяком,

В плаще Жиронды, сквозь снега и беды,

К нам ворвалась – с опущенным штыком!

И призраки гвардейцев-декабристов

Ведут полки под переклик горнистов,

Под зычный вой музыки боевой.

Сам Император в бронзовых ботфортах

Позвал тебя, Преображенский полк,

Когда в заливах улиц распростертых

Лихой кларнет – сорвался и умолк…

И вспомнил он, Строитель Чудотворный,

Внимая петропавловской пальбе –

Тот сумасшедший – странный – непокорный,

Тот голос памятный: «Ужо Тебе!»78

– Да что же это, да чьё же это такое, наконец?

– Автору – семнадцать лет, он ещё в гимназии. Это мой товарищ Павлик А.»79.

Молодой мужской голос принадлежал Сергею Гольцеву80, другу и однополчанину С.Я. Эфрона (мужа М.И. Цветаевой), вместе с которым они пробирались в Крым, в Добровольческую армию. Гольцев рассказал им об Антокольском и его поэзии.81

По возвращении из Крыма Марина Ивановна разыскала Павлика82. Так началась их дружба, их «поэтическое братство»83, о котором хорошо известно сегодня в истории литературы. А вот повод для знакомства двух поэтов не привлёк внимания специалистов – до сих пор не сделано ни одной попытки прокомментировать это знаковое стихотворение.84

Между тем, оно заслуживает пристального внимания. В нём и нерв Истории, и мироощущение автора; оно сродни и глубоко личным переживаниям Цветаевой.

Что же потрясло Марину в этом стихотворении? Только ли его поэтическая безупречность? Или она уловила в нём некий скрытый смысл? И почему стихотворение посвящено княгине? Кто она такая? – На все эти вопросы мы постарались ответить в нашей статье.

Для исследования был использован оригинальный вариант стихотворения.85

Автограф стихотворения П.Г. Антокольского с посвящением княгине Е.П. Тархановой. Рукописная поэтическая тетрадь, осень 1917. Хранится в фондах Литературного музея им. А.С. Пушкина, Вильнюс

В плаще Жиронды, сквозь снега и беды…

Стихотворение было написано в марте-апреле 1917 года – вслед за только что произошедшей в России Февральской революцией. Автор проводит параллель с Великой Французской революцией, и сходство, в самом деле, есть. Не случайно и то, что революция у Антокольского одета в плащ Жиронды86. Жирондисты, в отличие от своих соперников, фанатичных и жестоких якобинцев, были людьми по своим взглядам либеральными и гуманными.87 Вот и в России – Февральская революция была более демократически настроенной, чем последовавший за ней октябрьский переворот.

Французской революции была свойственна зрелищность – она привлекала увлечённого театром Антокольского.88 Примечательно и то, что плащ жирондистов походил на тогу древних римлян – значит, они видели себя и свою деятельность в контексте истории. Это тоже привлекало Антокольского, любившего и знавшего историю.

Антокольский пишет о русской революции – о Ком – с большой буквы, потому что он её персонифицирует, так же как многие художники и поэты Франции персонифицировали социальные реалии. Мы находим персонификацию и в картине Эжена Делакруа89 «Свобода, ведущая народ», и в стихотворении Артюра Рембо90 «Руки Жанны Мари», где Жанна Мари – символ революции. Антокольский и в этом продолжает французскую культурную традицию.

В стихотворении говорится, что о произошедшей революции ещё мечтали деды. Может быть, автор имеет в виду своего деда Павла Матвеевича Антокольского, отца матери, в чью честь он был наречён Павлом, и его брата Марка Матвеевича Антокольского, своего двоюродного деда, великого российского скульптора91? Жили они в Санкт-Петербурге трудно, по крайней мере в первое время, в нужде. Не они ли мечтали о революции и шумно спорили за коньяком? – Нет, едва ли. Коньяк всегда был напитком изысканным – такой позволить себе могли только люди высшего сословия. К тому же, молодого и талантливого скульптора вскоре заметит сам император Александр II, что в единочасье изменит судьбу провинциального самородка92. Так что не родственные деды имеются в виду, а исторические.

Если Павел Антокольский – ровесник революционных событий начала XX века, то его родители – ровесники народовольческого движения, а прародители – свидетели декабрьского восстания. Короче, деды – это декабристы. О них пойдёт речь в стихотворении. Революция, пришедшая сквозь снега и беды, тоже указывает на историческую преемственность: спустя сто лет свершилось событие, о котором спорили, которого ждали, и тоже зимой. Что же касается родных автора, к ним мы ещё вернёмся, потому что и они сыграли роль в рождении стихотворения.

Призраки гвардейцев-декабристов

Призраки гвардейцев-декабристов, возникшие на Сенатской площади через сто лет после поражения декабрьского восстания, – поэтический образ. Ведут полки другие люди – реальные, организаторы Февральской революции – с их идеями, отражающими иную историческую ситуацию. Но вдохновляют их, по вѝдению Антокольского, декабристы. Декабристы мечтали о лучшей судьбе для своей страны – наподобие передовых западных держав, таких как Англия с её