прикрепил документ. Алек не успел даже рассмотреть мелкие буквы, а Вихров уже с видом победителя объявил:

— То самое исчезнувшее завещание, оформленное по всем правилам!

Листок стал переходить из рук в руки. Дольше всех документ рассматривал Андрей. И даже он не смог засомневаться в подлинности его подлинности.

— Нагилёв забрал документ, но, судя по всему, ещё не уничтожил. Думал, кому оставить наследство. В любом случае, убийца выбрал подходящий момент. — Макс окончательно увлёкся. Его теории быстро стали походить на обвинения.

А обвинения были вполне существенными. Потому что оставался только один человек, который находился в особняке на момент убийства и мог не попасть под камеры. И имя этого же человека было вписано в завещание. Мария Олейник.

Алек не стал даже слушать доклады остальных. Он пытался понять только одно — как. Как могло появится это завещание? Почему Нагилёв готов был оставить всё своё состояние девочке-служанке, которая работала у него полгода? И это можно было выяснить только у двух людей.

Ехать обратно в особняк, искать Машу Алек не хотел. Он не представлял, как сказать ей о подозрениях, о завещании. После того, что было.

«Хоть ничего и не было», — одёрнул себя Алек. А перед глазами стояло лицо Маши.

Он просто боялся, что всё это окажется правдой. И, вспоминая допрос, всё больше убеждался: Маша что-то скрывает. И скрывает не просто так.

— Мне надо поговорить с Дианой, — неожиданно для самого себя выпалил Алек.

Никто не стал спорить. Алек совершенно беспрепятственно покинул отдел и последним, что он услышал, было новое словесное противостояние Макса и Камиллы.

Найти Диану не составило труда. Девушка так и не ушла из соседствующего с участком сквера. После всего, что было, она осталась, чтобы помочь. И помощь её понадобилась.

Алек заметил Диану на дальней скамейке среди фонтанов зелени. За деревьями журчала вода, ветер играл на ветвях вечную мелодию жизни, опавшие листья, шурша, перекатывались по асфальту, стук шагов прохожих, будто ударные в оркестре, дополнял музыку.

— Здравствуй, — тихо, чтобы не нарушить гармонию, произнёс Алек и опустился на скамейку.

Диана подняла голову, ничуть не удивлённая тем, что её уединение вдруг нарушили. Напротив, Нагилёва словно ждала кого-то. «Диана», — мысленно поправил себя Алек. Называть эту девушку фамилией её отца не поворачивался язык. В глазах Дианы ещё стояли слёзы, но волосы были собраны в аккуратный пучок, и грустная улыбка озарила по-детски круглое личико.

— Я не могу вернуться. — Её шепот слился с музыкой ветра. Дрожащими пальцами она перебирала пуговицы на блузке, но, подставив мокрое от слёз лицо заходящему солнцу, улыбалась. Уже совсем не Алеку. И на секунду он забыл, зачем пришёл.

— Извините, я только задам несколько вопросов.

Официально-деловой тон не подходил здесь. Алек говорил мягко, поддавшись общему настроению, неуловимо для себя преклоняясь перед тихим горем Дианы.

— Конечно. — Она послушно кивнула.

Алек проследил за её взглядом. По небу лениво плыло единственное кудрявое облако. Тонкий серп луны силуэтом вырисовывался на ещё светлом полотне, готовясь прийти на смену солнцу. Огненный диск выпускал языки пламени, поджигая кроны. Но он уже сдавался. И по облаку пробегали алые всполохи заката.

— Что вы знаете о завещании вашего отца?

— Он не писал завещание, — спокойно ответила Диана. Она явно ожидала подобных вопросов. — Да, я буду богатой. Но к чёрту эти деньги. Никогда за ними не гонялась.

Столько искренней горечи было в притворной насмешке Дианы, что Алек ещё несколько минут следил за облаком и не решался вернуться к больной теме.

— Завещание было, точнее есть и сейчас. Оно на имя Маши.

— Точно. — Диана будто и не удивилась. — Мой отец был странным человеком. Я уезжала за границу, и он обиделся, решил, что все дети кинули его, угрожал, что нам ничего не достанется. Наверное, тогда он и вписал первое попавшееся имя в завещание.

Диана говорила наивно и прямо, не догадывалась о подозрениях, которые упадут на Машу, не думала о деньгах, которых может лишиться. Алек не стал больше расспрашивать. Он видел, как тяжело давалось девушке каждое упоминание её отца.

Алек даже хотел встать и уйти. В конце концов он добился того, на что надеялся. Но оставался один вопрос. Вопрос, который крутился в голове ещё с разговора с Кирой, с той странной фразы…

«Он будто собственной тени боялся».

— Вот вы где. Позвольте узнать, о чём разговор? — Раздражённый голос Камиллы разрушил тишину, а вместе с ней и гармонию.

Алек не счёл нужным отвечать. Как и Диана, которая теперь робко смотрела на него, будто искала защиты. Алек и сам не понимал, как успел завоевать её доверие. Камилла же оставлять их наедине не собиралась. Но тянуть больше было невозможно.

— Диана, вы точно не помните ничего странного? — выпалил Алек.

В воздухе повисла тишина. Алек чувствовал на себе осуждающий взгляд Камиллы и нарочно не оборачивался. Молчание Дианы служило хорошим знаком. Она что-то вспоминала, сдвинув брови и закусив нижнюю губу.

— Он говорил… — Диана запнулась, — что его преследует собственная тень.

Алек и Камилла переглянулись. Для Стрельцовой эта фраза не имела почти никакого значения. Но Алек уже слышал что-то похожее. И от совершенно другого человека. Уже двое, не сговариваясь, вспомнили одно и то же. И это звучало мистически, невероятно. Будто Нагилёв вдруг сошёл с ума или ужасно боялся кого-то прямо перед собственной смертью. А ещё эта странность оправдывала Машу. Отчасти поэтому Алек и зацепился за неё.

— Что это значит? — включив режим строгости, спросила Камилла.

— Потом, — отмахнулся Алек. Но до этого «потом» не пришлось долго ждать.

Диана вдруг загорелась, встрепенулась, очнулась от своего горя. Интерес сверкнул в её глазах. Вопрос застыл в потемневших глазах Камиллы. Общество Дианы ничуть её не смущало. И Алек не стал тянуть: рассказал всё, о чём умолчал в докладе.

Но и на этом странности не закончились…

Алек вернулся в отдел, и Макс начал сбивчиво пересказывать ему всё, что накопилось за время его отсутствия, активно жестикулируя и постоянно тыкая на снимки на доске. Влад то и дело останавливал его и вставлял пропущенные детали.

Алек совершенно запутался в потоке информации. Но кое-что он запомнил точно. И другое стало неважным.

Нагилёв почти не имел друзей, зато у него было множество знакомых, соперников и завистников. Из дома он выходил нечасто. Бывал в недешёвом баре, с завсегдатаями которого успел поговорить, и, наверняка, выпить, Влад. Камилла же занялась теми двумя друзьями, которые иногда посещали особняк. Первый — молодой перспективный предприниматель, деятельный, активный и очень сообразительный. От отца ему