— Вы просыпаться, мисс Милла? Я приносить завтрак прямо сейчас! — Широкая ухмылка этой темнокожей добродушной толстухи была такой подкупающей. Я немного понаблюдала, как ее сильные, похожие на мужские руки ловко орудовали метелкой. Она была такой успокаивающе надежной и дружелюбной и так соответствовала этому солнечному, но такому странному месту…

Когда она вновь зашла в дом, я успела забраться обратно в постель, предвкушая непривычную для меня роскошь — позавтракать в постели. Это было так приятно — лежать в ожидании завтрака и лениво раздумывать, что бы мне надеть сегодня и чем заняться в этот восхитительный день. Может, мне стоит осмотреть уединенные пляжи? А может, прогуляться по Порт-оф-Спейну, чтобы понять, что представляет собой эта маленькая столица?

Пейшнс постучалась в дверь и, не дожидаясь ответа, вошла в комнату, держа поднос на вытянутых руках; выражение ее лица было мрачным.

— Они сказать принести тебе это! — с каменным видом провозгласила она, водрузила поднос мне на колени и указала на пачку бумаг, из-под которой почти не видны были тосты.

— Что это? — невинно спросила я.

— Это есть счета! — ядовито ответила она. — Мне унести их назад, мисс Милла?

— Н-нет, — неуверенно промямлила я. — Не надо этого делать. Мне хотелось бы взглянуть на них.

— Они такие же, как всегда! — мрачно заметила Пейшнс.

Она глубоко вздохнула, и я поняла, что за этим последует. Счета уже были для меня достаточным шоком, так что, пожалуй, еще одно рассуждение на тему красоты и очарования покойной мисс Айронсайд я уже не выдержу.

— Да, я знаю, Пейшнс, — сказала я так мягко, как могла. — Но мне хотелось бы подумать, что я буду со всем этим делать.

Широкая улыбка осветила ее лицо.

— Вы правда думать, мисс Милла? Вы правда думать?

Я посмотрела ей прямо в глаза.

— Да, я подумаю, — подтвердила я.

Но как только она ушла, большая часть моей уверенности испарилась вместе с ней. Что еще я могла сделать с этой кучей счетов, как только оплатить их? Я предполагала, что именно за этим их принесли мне, и я не могла не восхититься дерзостью моего дяди, хотя меня и привели в негодование его методы. Так я лежала, возмущенно поглядывая на бумаги, пытаясь решить, просмотреть ли мне их после еды или до. В конце концов я решила сначала насладиться моим завтраком и решительно выкинула их из головы, наслаждаясь восхитительным темным шоколадом, приготовленным Пейшнс, и салатом из тропических фруктов, который, по ее мнению, как нельзя более подходил для начала дня. И она была права! Небольшое количество маракуйи придавало особую терпкость остальным фруктам, которые были просто великолепны. Когда я покончила с ними, я отставила поднос и с бьющимся сердцем снова взяла в руки пачку счетов.

В основном это были счета по хозяйству. Там были налоги за дом, счета из бакалейной лавки, несколько счетов от местного портного, который только что сшил костюмы для всего семейства. Единственное, что меня позабавило во всем этом, — это странные экзотические имена, упоминаемые в счетах. Бакалейщик был явно индейцем, решила я, но кем бы мог быть портной, я просто не представляла. У него было длинное непроизносимое имя, которое могло быть греческим, или турецким, или любым другим, если на то пошло. Суммы, о которых шла речь, складывались в довольно значительное число.

Я аккуратно сложила счета на туалетный столик и попыталась забыть о них, пока я одевалась. Было уже довольно жарко, и хотя я и предполагала, что так и будет, но все равно это меня удивило. Как это отличалось от слякоти и скудного зимнего солнца, которое осталось далеко, в Англии.

Когда я спустилась вниз, дом выглядел пустынным. Я отнесла мой поднос в кухню и вымыла несколько тарелок в старинной раковине, которую я обнаружила в углу большой и неудобной комнаты. Если приложить немного фантазии и денег, то весь дом легко можно было преобразить в нечто восхитительное, но, судя по счетам, которые я оставила наверху, эти деньги вряд ли будут потрачены моими родственниками. Дом так и останется таким, каким он был и есть сейчас, викторианским, переполненным мебелью и чрезвычайно неуютным.

Когда я вышла их кухни, входная дверь внезапно открылась, так испугав меня, что я застыла в холле, затаив дыхание, пока не рассмотрела, кто это был. Это оказался Даниэль Хендрикс.

— Привет, — сказал он. — Вы одна?

Я кивнула.

— Вы всегда так вваливаетесь? — взяла я с места в карьер, внезапно почувствовав, что мои руки все еще дрожат от страха.

— Да, разумеется. Всегда! — ухмыльнулся он. — Ну как вы поживаете с вашими родственниками на этом горячем солнце?

Я откровенно мрачно посмотрела на него. Слава богу, подумала я, он не знает о счетах в моей комнате. Он бы не преминул сказать что-нибудь в высшей степени неодобрительное по этому поводу, а мне это было совсем не нужно. Мне вовсе не хотелось еще раз выслушивать нарекания в адрес моих родственников!

— Я так поняла, что они и ваши родственники тоже, — ядовито заметила я.

Он выглядел удивленным.

— Ага! Они не теряли времени, сообщив вам все подробности, не так ли? О том, что таких женщин, как моя тетя, — одна на миллион, они это тоже упомянули?

— Пейшнс говорила об этом, — призналась я, с неудовольствием поднимая эту тему. Вероятно, он очень любил свою тетю.

Он ухмыльнулся:

— Ах да! Я было совсем забыл о грозной Пейшнс. Она будет присматривать за вами, если вы ей позволите. Она просто необыкновенная, эта Пейшнс.

— Она очень добрая, — осторожно согласилась я.

Он нетерпеливо взглянул на меня, но при этом, казалось, не упустил ничего в моем внешнем виде, так что я сразу вспомнила и о своем нелепом росте, и о своем не совсем новом платье.

— Ну ладно, — махнул рукой он. — Я пришел не за тем, чтобы ссориться. Я хочу предложить вам прогуляться в саванну, чтобы показать вам окрестности. А где все остальные?

Я выпрямилась.

— Работают, я полагаю, — величественно ответила я. — Большинство людей какое-то время проводят, зарабатывая деньги, если вам это неизвестно.

— Но только не ваши кузены, — язвительно возразил он.

— Наши кузены! — сладким голоском поправила я, чтобы подразнить его, так как я сама начала сомневаться в том, что у Губерта и Уилфреда есть постоянные рабочие часы. Ведь, в конце концов, он знал их гораздо лучше, а я почти ничего не знала ни о них самих, ни о том, чем они занимались.

— Если вам угодно, — проворчал он. — Так вы едете?

Какое-то мгновение мне хотелось дать ему от ворот поворот, швырнуть ему в лицо его приглашение, так как я сама могла найти себе занятие и мне не хотелось зависеть от него, и чтобы он показывал мне все местные достопримечательности. Я бы все отдала, чтобы в этот момент появился один из моих кузенов, но никто не потревожил тишину в доме; и, если уж на то пошло, я не хотела лишать себя удовольствия осмотреть город, несмотря на покровительственные замашки мужчины, который собирался знакомить меня с окрестностями.