В дверь настойчиво и требовательно позвонили. Надеяться на ошибку нелепо. Шли именно сюда. Я оказался в западне. Прыгать из окна - значит ставить крест. Скорее всего, внизу меня уже поджидали.

- Откройте - милиция!

Громкий голос, напрочь лишенный приятности, требовал, настаивал.

- Какая милиция? - Подойдя к двери, я попробовал "прогнать дуру".

- Старший лейтенант Ивачев, по вызову.

- Никого я не вызывал. - Я тотчас же понял, что, отвечая так, совершаю большую ошибку. Поэтому, пока не поздно, я открыл дверь, забросив деньги в угол передней.

Ого! Вся бригада ППС в полном составе. И ни одного знакомого. Явно не из моего бывшего РОВД.

Стоя в прихожей, старший лейтенант представился вновь.

- Что у вас случилось?

- Не знаю, - чистосердечно признался я.

- А зачем вызывали?

- Что? Сюда? Вызывал? - удивился я с наивностью сорокалетней проститутки. - Вы что-то путаете.

- Ваши документы?

- У меня нет с собой.

- То есть как? Разрешите... - Он плечом попытался отодвинуть меня, но, как человек бывалый, я перед ним качал "маятник". - Дайте пройти!

Четверо ментов двинулись на меня, причем самый дохлый из них уже мучил в своей лапке дубинку.

Дальше темнить было бесполезно и опасно.

- Прошу вас. - Широким жестом я пригласил патруль пройти и, указав на удавленника, доверительно рекомендовал: - Степан Ильич Князев, президент крупнейшей в нашем городе фирмы. Женат. Ныне мертв.

Менты рты пораскрывали, и хоть это доставило мне удовольствие, ведь я понимал: в ближайшем обозримом будущем я таких эмоций, видимо, буду лишен.

- Ты его, что ль, прихватил? - разглядывая мою физиономию, выдавил наконец один из сержантов. И, что-то для себя решив, распорядился: - Давай, Леха, накинь ему браслеты.

Второй сержант, поздоровее, с готовностью и видимым удовольствием тут же прищемил мои передние конечности. Дохляк же, глядя на меня с ужасом и уважением, отходил в глубь гостиной, пока не наступил на князевскую ногу. Нога без сопротивления отодвинулась в сторону. Сам же Князев, по-прежнему сидевший с вывалившимся сизым языком, с присвистом выдул изо рта пузырь слюны. Наверное, в последний раз.

Золотушный сопляк с сержантскими погонами икнул и помчался блевать. Сержант Леха освободил князевскую шею от объятий шнура и повернулся к старшему лейтенанту:

- Бригаду надо вызывать, старлей. Звони, Володя.

- Как у него температурка? - поинтересовался я с непринужденным видом.

- Теплый еще, но не совсем чтоб. Часа два, наверное, прошло, авторитетно констатировал старлей.

- Ага, и эти два часа я сижу и жду, не потеплеет ли мертвяк или не подъедете ли вы? Так? Или же, придавив его, названиваю в любимую легавку и ожидаю с нетерпением, когда же меня повяжут. Не совсем логично.

- Это ты там потом будешь выстраивать свою логику, а у нас закрой крикушку. - Леха сунул мне под ложечку дубинкой и продолжал неспешно, со вкусом: - Логик... У нас ты с поличным, на месте преступления, на тепленьком еще "жмурике".

Сержанту явно мерещились премиальные.

- Мудак ты, Леха, - с сожалением сообщил я, но добавить ничего не успел, потому что он очень удачно приложился к моему темечку дубинкой.

- Хватит, перестань, - сквозь туман донеслись до меня лейтенантовы слова. - Что-то долго едут.

- У них сегодня опять одна машина на район. Василь, отправь этого недоделанного на улицу - всю ванну обрыгает. Что экспертиза скажет?

- Ё-мое! - Старлей матерился долго и старательно. - Ты, засранец, канай отсюда к машине, жди там. Да ванну помой... Хотя нет, не надо отпечатки смоешь.

- Чьи? - язвительно осведомился я.

- Заткнись, - ласково посоветовал сержант Леха.

Я проявил благоразумие и присел на корточки.

Так и застали нас оперативники в вестибюле князевской квартиры. Меня, как опасного преступника, посадили тут же, в прихожей, на табуретку. И пока эксперты суетились с замерами и осмотрами, дежурный следователь, примостившись рядом, начал обработку.

- Фамилия?

- Гончаров.

- Имя?

- Константин.

- Отчество?

- Иванович.

- Где работаете?

- Нигде. Уволен из органов.

- А-а, так вы тот самый...

- Тот самый!

- Докатился!

- До чего?

- Человеков давить начал.

- Да не я это.

- Не ты, так твои подельники.

Господи, все его вопросы я знал наперед. Даже обидно стало - каких пней набирают! Толстая девка с двумя маленькими звездочками и большими титьками, что шмонала перед входной дверью, вдруг закудахтала, давясь соплями и восторгом:

- Парни! Что нашла! - Она указывала на лежавший у ее ног пакет с найденными мною миллионами.

- Ни хрена себе! - оценил сумму оперуполномоченный, плешивый крепыш. Сколько тут?

- Пачек десять. Пятидесятитысячными - это... - она зашевелила носом и извилинами, - это пять "лимонов".

- Ну и дела, - выпучился следователь. - Откуда?

- Я принес, - признался я. - Осторожно с отпечатками. Это важно. Тем более, что там в двадцать раз больше, чем результат вами высчитанный. То есть сто миллионов "деревянных". И учтите: это все, что я вам могу сказать. Показания я буду давать теперь только своему следователю.

Вызвали подкрепление, и меня с большой помпой в четыре утра доставили в РОВД.

В одноместном персональном собачнике я заснул, забылся. Проснулся же с мыслью, что, кажется, серьезно влип.

К следователю меня отвели часов в двенадцать. А до этого я успел крепко подумать, "выстроить скелет" происшедшего.

Позавчера в ночь исчезает князевская жена и, предварительно вырубив сторожа, прихватывает мужнины бабки. Исчезая, она оставляет записку, в которой недвусмысленно просит о ней не беспокоиться. И уходит в обществе двух мужиков. Или уводят силой? На этот вопрос пока нет ответа. Наутро ее муж, накануне находившийся в приятном обществе девок, обращается ко мне с просьбой помочь найти деньги. Но всего он мне не докладывает. Более того, при опросе его коллег ведет себя странно. И вообще: странный какой-то союз Князева и Лии - что общего у них? С ее стороны еще понятна выгода такого брака. Но ему ведь она нужна как "пришей к жилетке рукава". У него таких десяток добрый наберется. И что значит ее прощальная записка?

А вечером приходит кореянка и выманивает меня на дачу, где я нахожу миллионы, с которыми прямехонько попадаю к холодеющему князевскому телу и потом - в объятия своих бывших коллег.