Через дежурного по фирме я узнал домашний телефон Ступина, и уже в девять его ровный вежливый голос осведомился:

- Все продолжаете, Гончаров? Удивительно.

- Что - удивительно? Что я жив? Да, сплоховали твои мокрушнички.

- Не понял.

- Кончай му-му трахать. Я не мальчик и вполне прикидываю, кто их нанял. А ведь мы договаривались, и я слово свое держал.

- Ничего не понимаю.

- Как тебе угодно. Где и когда ты познакомил Князева с Лией?

- Я не знакомил. Они сами снюхались осенью на банкете. Зачем вам?

- Любопытство имею. Личного характера. И учти: если меня грохнут, отвечать тебе. Я уже дал наколку кому надо. Все!

Я бросил трубку и с жадностью закурил, пытаясь унять дрожь во всем теле. Все-таки за десять последние часов приключений хватало.

Я уже потихоньку собирал сумку-чемодан, когда в дверь позвонили. Не ожидая ничего хорошего, я поплелся открывать. В дверях стоял крепенький вьюнош лет четырнадцати. Стоял, обнимая обеими руками огромную коробку с немецкой куклой. Паренек вежливо осведомился:

- Вы Гончаров?

- Да, - подозрительно оглядывая пришельца, подтвердил я.

- Тогда это вам. - Он протянул коробку, судя по всему, очень тяжелую.

- Я, малыш, уже в куклы не играю, так что не по адресу. Ступай, милый, вертай назад. А лучше брось ее подальше.

- Но это же вам. Мне заплатили, чтоб я доставил по адресу.

- Кто?

- Парень. Остановил меня недалеко отсюда, указал ваш адрес и фамилию.

- Слушай, полудурок, она там у тебя не тикает?

- Кто?

- Дурость твоя. Посылка не тикает?

Парень приложил ухо к коробке и старательно прислушался.

- Не-е... Да там что-то мягкое, но тяжелое, кило на десять потянет.

- Сколько заплатили?

- Чего?.. А, пять штук дал.

- Не тикает, говоришь? Значит, взрыватель работает от крышки, откроешь ее, и тебе...

- Что?

- Крышка! Иди и отдай назад.

- Так он бабки заберет.

Сколько бы мы еще препирались, неизвестно, только меня вдруг качнуло.

- Рука! Что у тебя с рукой?! - Я уставился на руку парня, поддерживавшую снизу коробку. Он неловко перехватил ношу и, белея, стал рассматривать свои красные пальцы.

- К-к-кровь...

Я мигом затащил придурка в квартиру, вырвал из рук немецкий сувенир и, закрывшись в ванной комнате, сдернул крышку.

Бомбы не было. А из полиэтиленового мешка я вытряхнул прямо в ванну сначала голову, а потом туловище рыжего моего пса. К хвосту его, обернутая в пленку, была привязана поздравительная открытка с текстом: "Я не слушал большого дядю!"

- Иди сюда, - позвал я топтавшегося в прихожке придурка. - Смотри, что ты принес.

Он беспомощно развел красными руками:

- Я же не знал.

- Какой он был, парень-то?

- Крутой такой, в коже.

- Один?

- Не-е, их трое в машине сидело.

- Пойдем, покажешь. - Я выдернул из-под дивана газовую пукалку и, толкая придурка в спину, выкатился во двор.

Но кожаная мразь исчезла.

В сыром углу городского сада я похоронил пса, еще вчера спасшего мне жизнь.

Допил остатки водки. Позвонил Елене, строго-настрого запретив ей появляться в мое отсутствие. Тщательно запер дверь и дневным поездом отбыл из города, нарушая подписку о невыезде. Четко пока связь не прослеживалась, но что-то подсказывало мне: искать нужно Лию. Если она, конечно, жива.

* * *

Эйск - городишко невеликий, тысяч на сто жителей. Прибыл я туда рано утром, и сразу же - за дело.

На манер Остапа Бендера перебрав все номера в гостинице, я остановился на самом дешевом. В восьмом часу утра подобающим образом одетый я на вокзале уже присматривался к похмелюшкам. Публика эта, как показывал опыт, - много знающая и мало что докладывающая властям. После тщательного осмотра наколотых мною кандидатов я выбрал старика с благородными сединами, очень похожего на Эйнштейна.

- Папаша, тебе, случаем, Альберт родственником не приходится?

- Мой двоюродный дед, - с достоинством кивнув, ответил старик.

- А хрюкнуть хочешь?

- Это вы в смысле выпить? Ну что ж... Несмотря на ранний час, действительно, я бы не отказался составить вам компанию, поскольку вчера имел неосторожность...

- Перебрать! - быстро закончил я монолог потомка великого ученого.

- Именно. Но как...

- У меня есть, - приоткрыл я полу замызганного пальто.

- О! Это меняет дело! В таком случае следуйте за мной.

- Куда? Я, папашка, лишних хвостопадов не люблю, у меня от них настроение портится и голова начинает болеть.

- Уладим, - коротко бросил старик и величаво понес на эйнштейновских сединах свою жеваную шляпу.

Мы шагали через рельсы, мимо стрелок, составов, бесхозных паровозов и наконец подошли к обгоревшему купейному вагону без стекол. Вагон был обитаем. При нашем приближении в щелях появились серые, синие и карие глазки; воспаленные и заплывшие, они смотрели с надеждой и ожиданием. Слышалось шуршание, жаркий и страстный шепот.

- Говорю тебе, профессор кого-то зацепил, - объясняла женщина.

- Да кого он зацепил? Триппер если только, - возражал в ответ сиплый баритон.

- Товарищи, прошу не беспокоиться, - поднимаясь в вагон, объявил старик. - Мы по делу с господином... э-э-э...

- Ежиком, - подсказал я.

- Да, с господином Ежиковым. Нина Ивановна, нам бы купе минут на тридцать.

- Вы, Самсон Данилович, еще за вчерашнее не рассчитались.

- Нина Ивановна, вы же меня знаете...

- Ладно! Седьмое купе... Я зайду?

- М-м-м... Попозже.

- Когда ничего не останется, - проворчала вагонная начальница, пропуская нас.

Седьмое купе оказалось комфортабельным. Разбитое окно было заделано фанерой, спальные полки закиданы всевозможным тряпьем, а вместо вышибленной двери висел брезентовый полог.

С ловкостью фокусника старик явил на свет два алюминиевых фужера и надкушенное яблоко. Церемонно осведомился при этом:

- Простите, с кем имею честь?

- Константин, - ответил я лаконично, вытаскивая из кармана пузырь. - А вы давно здесь обитаете?

- Здесь - это в каком смысле? Вагон, город, область, страна? Или на этом свете?