Они снова скрестили шпаги, и Кэтрин показалось, что оба более уверенно держатся на ногах и что Наварро методично и целенаправленно пытается сломить защиту Маркуса. Блестящие выпады и небрежное фехтование исчезли, уступив место беспощадной борьбе за превосходство.

Кэтрин увидела, что Маркус вдруг сник; и вскоре все закончилось так быстро, что она и глазом не успела моргнуть, лишь с ужасом заметила сверкнувший наконечник шпаги Наварро, пронзивший плечо Маркуса и на несколько секунд показавшийся окровавленным из его спины. Вскрикнув от боли, Маркус упал на колени, его шпага выскользнула из обессилевших пальцев и упала в траву.

Наварро снова отошел назад.

— Теперь я удовлетворен, — неспешно растягивая слова, произнес он и стал поправлять растрепанные манжеты.

В карих глазах Маркуса Кэтрин прочла недоверие сродни тому, какое испытывала сама, поскольку понимала: он, как и она, ожидал, что этот поединок закончится смертью. Интересно, думала она, оценит ли Маркус благородность жеста испанского креола, ведь он легко мог нанести удар прямо в сердце.

Но Маркус наверняка не будет рад тому, что она стала свидетельницей его поражения, и не захочет слышать выражение сочувствия, даже если она найдет подходящие слова. Еще никогда в своей жизни она не чувствовала такой всепоглощающей жалости, как сейчас, после того как ее спутника столь безнадежно повергли. Нет, Маркус, гордый и пекущийся о своей репутации, не захочет от нее ни помощи, ни жалости. Скорее всего, он захочет, чтобы она исчезла с места его поражения — если вообще знал о ее присутствии.

Повернувшись к группе стоявших рядом мужчин, она прошептала:

— Его экипаж в конце этой аллеи, у входа в собор. Не будете ли вы так любезны… — Увидев, что двое из них двинулись вперед, чтобы помочь упавшему человеку, она подняла юбки и сильнее завернулась в шаль.

Бросив назад прощальный взгляд, она повернулась и зашагала обратно так же, как пришла. Из-за спешки каждый ее шаг отдавался в висках. Она должна дойти до экипажа. Сзади никого не было, тем не менее последние шаги Кэтрин делала в непонятной панике, словно ее преследуют.

Кучер, увидев, что она приближается, спустился открыть ей дверь. Кэтрин села на сиденье, и звук захлопнувшейся дверцы экипажа подействовал на нее успокаивающе. Она облегченно вздохнула и сложила руки на коленях. Бедный Маркус. Был ли у него хотя бы шанс победить Наварро?

Она прокрутила в памяти сцену, которая привела к встрече в саду Святого Антония. Все произошло так быстро и скоропалительно. Отчетливо помнился лишь насмешливый тон этого человека в черном, который манипулировал и Маркусом, и ею, получив от них нужный ему результат. Не только напряженные до предела нервы приводили ее к мысли, что в этом мужчине было что-то необычное. Она безмерно сожалела, что вообще повстречала Наварро, и, конечно, надеялась больше никогда его не видеть.

Услышав за окном мужской голос, она стремительно повернулась на звук. Как они быстро, пронеслось в голове. Может, у Маркуса более серьезная рана, чем она предполагала?

Кэтрин наклонилась, чтобы открыть дверь, но та широко распахнулась перед ее рукой. На противоположное сиденье полетели шпага, пиджак и галстук. Экипаж резко тронулся, едва внутрь залез мужчина и тяжело опустился на диванные подушки рядом с ней, громко захлопнув за собой дверь.

Кэтрин отпрянула назад, затем замерла, пристально глядя в улыбающиеся глаза Рафаэля Наварро. Не отводя взгляда, он прислонился спиной к подушке, вытянул вперед длинные ноги, обутые в ботинки, и скрестил их у лодыжек.

— Где Маркус? — прошептала Кэтрин. — Что вы с ним сделали?

— Сделал? Ничего. Он терпеливо ожидает прибытия моего экипажа — намного более удобного, чем этот, уверяю вас, — чтобы отправиться к хирургу. Но если бы он последовал моему совету, то за версту обходил бы этого шарлатана.

— Вы не… Он не…

— Мертв? Нет — ни я, ни он. — Его зубы сверкнули в тусклом свете катящегося экипажа. — Признаюсь, соблазн был велик, но когда я увидел вас, стоявшую там, неподвижную и величественную, как любая леди, я подумал о более медленной и жестокой мести. Угадайте, какую форму она примет, Селеста, ma belle?[25]

Насмешливая ласковость его тона вызывала у Кэтрин отвращение. Пока она обдумывала, что же такое ему ответить, экипаж с сильным креном свернул на улицу, которая, похоже, вела к дому ее матери. Она бросила быстрый взгляд на сидевшего рядом человека. Наверняка он понятия не имел, кто она на самом деле и какое положение занимает в обществе. Куда же он мог ее везти?

Собрав в кулак всю свою гордость, она холодно сказала:

— Мы скоро будем проезжать дом месье Дюральда. Не будете ли вы так любезны высадить меня там? Дальше я смогу найти дорогу домой.

— Действительно сможете? — с сарказмом спросил он. — Боюсь, я не готов выполнить вашу просьбу. — И добавил после непродолжительной паузы: — Это не входит в мои планы.

Крепко сжав руки на коленях, Кэтрин убеждала себя, что достаточно назвать ему свое имя и фамилию матери, чтобы закончить этот фарс. Но она понятия не имела, что этот человек сделает с такой информацией. Меньше всего она желала оказаться в чьей-либо власти, особенно в руках такого безжалостного человека, как тот, что сидел рядом с ней. Какую месть он может придумать для Маркуса, если узнает?

— И все же я настаиваю, — пыталась упрямиться девушка, но даже она заметила, как слабо прозвучал ее голос, а потому не удивилась, не получив ответа.

Долгое время они ехали молча, и в конце концов тишину нарушил его голос:

— Вы влюблены в Фицджеральда?

— Какая разница? — ответила она вопросом на вопрос.

— Так влюблены?

Его голос был мягок, но настойчив и непреклонен: он ждал правды.

— Нет, не думаю, — наконец произнесла она.

— Неужели мне посчастливилось встретить столь редкое явление, как честная женщина?

После этого саркастичного выпада Кэтрин отвернулась, решив, что его расслабленность была не более чем уловкой, когда он взял ее руку в свою.

— Постойте, ma belle. Опять эти заносчивые манеры, но мужчине они быстро надоедают. Лучше улыбнитесь. Я уже молчу о поцелуе…

Он все сильнее сжимал ее руку. Она попыталась высвободиться, но получила лишь синяк на запястье. Постепенно он придвигал ее все ближе к себе. Правая рука Наварро обвила ее затылок, а потом его губы, теплые и нежные, приблизились к ее устам.

На долю секунды она замерла, с неосознанным любопытством наслаждаясь новыми ощущениями. Затем, растерявшись от нанесенного оскорбления, отстранилась и, почувствовав, что его хватка ослабла, двумя руками ударила его в грудь. Но он лишь переменил руку. Едва Кэтрин замахнулась, готовясь дать ему пощечину, как он схватил ее за оба запястья, потянул и усадил к себе колени.