И как, скажите на милость, мне нужно было реагировать на сложившуюся ситуацию? Правильно. Никак. Я никак и не отреагировала.

Произнесла вежливое:

– Приятно познакомиться, – добавила: – Я вас покину на минуту, – и отправилась к своему чемодану. Соскучился, бедняжка, стоит в углу, один-одинёшенек, слёзы горькие льёт.

Уселась на кровать напротив камина и выдохнула. Необходимо было успокоиться, срочно. Женат и женат, не конец света. Что там мне рассказывали на занятиях по аштанга-виньяса-йоге, которые я посещала почти полгода после расставания с бывшим?

Асаны – движения, и виньясы – движения, соединяющие в единый поток асаны, не подходили. Принимать причудливую позу в доме постороннего мужчины я не могла себе позволить. Я хоть и Фая, но урождённая Люблянская! Остаются уджайи – вид дыхания со звуком, и дришти – фиксация взгляда на одной точке.

Мои мечты о медитации прервал Наваха, влетевший огромным, мохнатым облаком. Пёс. Щенком назвать тушку около сорока килограмм, ростом выше моего колена, не получалось. С разбега маламут запрыгнул на кровать, по пути свалив меня с насиженного места.

Я растянулась на полу, благо кровать невысокая, второй раз за сегодняшний день, и второй раз на меня с интересом смотрела лобастая, широкая морда, выразительно приподнимая «брови». Дескать, чего лежим, кого ждём.

Ждать действительно было нечего – я приехала писать статью о «Звезде Хакасии», едва не замёрзла насмерть на просторах южной Сибири, чуть не задохнулась от астматического приступа, теперь просто обязана жениться на владельце питомника. Оговорочка, по Фрейду. Написать статью, конечно же.

Для вида я сняла свитер, накинула флисовую кофту поверх футболки и отправилась на кухню, откуда доносились аппетитные запахи. Вспомнилось, что ела я в последний раз в Новосибирске, в аэропорту, в Бургер Кинге. Вредный, жирный, калорийный, напичканный канцерогенами и глутаматом натрия Воппер. А что вы хотите от бесталанной, бестолковой, игнорирующей здоровое питание меня?

– Чего окрысилась? – услышала я голос Кира.

– Я? – фыркнула Ольга Андреевна. Андреевна?!

«Женат, женат!» Зачем же сразу думать о человеке плохо?

– Проходи, – Кир перевёл взгляд на меня. – Оля – моя родная сестра, Фая – журналист и моя гостья, – показал он рукой сначала на сестру, потом на меня. – Теперь давайте обедать.

– Садитесь к столу, – бросила Ольга. – Накормлю, да побежала, некогда мне. У Малышки выжеребку жду.

– Ещё не родила? – Кир деловито нарезал хлеб.

– Первородка, – вздохнула сестра улыбахи. – Нервничаю, как сама рожать собралась.

– Здесь небольшое коневодческое хозяйство есть. Парни из Москвы приехали, недавно раскручиваться начали, – пояснил Кирилл. – Ольга у нас на все руки ветеринар, с лошадьми, коровами, козами работает. С собаками, естественно, про кошек молчу, диабет хомяку лечила, – прямо-таки с гордостью проговорил, только что не промурлыкал, как огромный, довольный кот, нахваливая сметану.

Встречаются женщины в сибирских селеньях. И готовить умеют, и диабет у хомяка вылечить, и роды у лошади принять. Живой лошади! Последний раз я видела лошадь с трибуны итальянского ипподрома Капаннелле. Мы с Агриппиной сидели в первом ряду, она пыталась приучить меня к прекрасному. Я бы предпочла перебраться повыше, а лучше посмотреть по телевизору, если уж без этого не может обойтись ни одна уважающая себя Люблянская. Впрочем, впоследствии я прекрасно обходилась. Жила такой, какой меня привели на ипподром – обладающей дурным вкусом, склонной к сомнительным радостям.

Обед удивил. Обыкновенный домашний обед, без национальных или региональных блюд. Кислые щи, запечённый картофель, мясные котлеты, солёные, бочковые огурцы и, в завершение, оливье. Обычный оливье, щедро сдобренный майонезом домашнего приготовления, о чём мне услужливо сообщила Оля, намекая, что угощение не вредно для фигуры. Вот всё это вместе, приправленное домашним майонезом – исключительно полезно. У Агриппины бы произошла ментальная пищевая токсикоинфекция.

Я практиковала дришти – фиксацию взгляда на одной точке. Майонез готовят дома? Все блюда, щедро расположенные на столе, можно взять и приготовить? Своими руками? Ах да, ещё принять роды у кобылы, вылечить диабет у хомяка и уметь кастрировать кобелей. Ваша самооценка летела когда-нибудь вниз со сверхзвуковой скоростью? Моя разбилась, не оставив завещания.

Лучше бы ты, Ольга, была женой Сафронова Кирилла.

– Хорошо, что ты приехала, – мы успели перейти на «ты» с Олей. – Оболтус наш не хотел, а это реклама. Реклама – это деньги, спонсоры. Я права?

– Права, – подтвердила я, с трудом доедая щедрую порцию щей.

– Он не гуру общения, только с собаками своими возится, скоро разговаривать разучится. Перебрался от нас, вовсе одичал. Мы с родителями в соседнем доме живём, – тут же пояснила Ольга. – Кирилл здесь обитает, – вздохнула она. – Думали, жениться собрался, а он так и живёт один.

– Всё-то ты знаешь, – усмехнулся Кир. – Свечку держала?

– Ой, – снисходительно фыркнула собеседница. – А ты замужем? – внимательный взгляд Ольги прожёг дыру в моём лбу.

– Нет, – ответила я.

– Парень есть?

– Нет, – решила я обозначить ситуацию, в основном для Кира.

– Это хорошо, – Ольга откусила солёный огурец. – Не то, что у тебя парня нет, а то, что… скучать без него не будешь, – нашлась она.

– Действительно, – Кир смерил взглядом сестру. – Удача.

– Я пошла, сами разберётесь, – показала взглядом на стол. – Да! – вскрикнула она у дверей. – Мама на ужин ждала, но, кажется, он не состоится. У Пачкой давление, пока скорую дождётся, ночь наступит.

– Малышке привет, – ответил Кир.

Рядом сидел Наваха, прибежавший на ароматы, всё время преданно заглядывающий в глаза хозяину с самой несчастной мордой, которую только можно вообразить. Кот из Шрека – злобный монстр по сравнению с аляскинским маламутом.

– У тебя свой обед, – сказал Кирилл грозно, возмущённое ворчание было ему ответом.

Позже мы немного прошлись по посёлку. Кир сказал – на днях отвезёт меня за «нормальной одёжкой», а пока выдал свои вязаные варежки, шарф, а поверх моего пуховичка накинул свою куртку с огромным капюшоном, прикрывающую мои несчастные колени. Выглядела я нелепо, но чувствовала себя волшебно.

В посёлке жило больше двух тысяч человек. По сравнению с городом – ничтожно мало, но для местности с плотностью населения восемь человек на квадратный километр – тьма народа. Прямые улицы, заканчивающиеся редким лесом или степным простором с видом на гряду кажущихся невысокими гор – с другой стороны улицы. По словам Кира в посёлке были почта, несколько магазинов, школа и детский сад. Один раз мимо проскочило нечто, похожее на маршрутку, с надписью «в центр».

Дома – чаще одноэтажные, никакой элитной застройки с эркерами и ризалитом, стильных домиков-шале, резных, а-ля Вологодских палисадов или лаконичного финского дизайна. Невысокие, деревянные заборы с охапками искристого снега, снег под ногами, над головой, везде.