Сказочная, вопиющая неосмотрительность. Я не понимала, где находилась, помимо очевидного – в Хакасии. Толком не знала человека, за которым шла вглубь непроходимого леса, не ориентировалась в пространстве, не владела приёмами самообороны. Чип и Дейл обнялись и махали мне вслед в знак одобрения.

– Не холодно? – время от времени интересовался Кир.

– Нет, – искренне отвечала я.

Не слишком удобно. Комбинезон для горнолыжного курорта значительно легче, удобней, но когда температура воздуха близится к «минус сорок», а затраченные джоули стремятся к минимальным показателям, толку от него немного. Зато в этом точно тепло.

Как Кир ориентировался между деревьев, для меня было загадкой, подтверждающей волшебную сущность парня. После очередного поворота мы подошли к избушке. Нечто подобное я видела на фотографиях и рисунках. Теперь же смотрела воочию. Небольшой домик из тёмных, грубо отёсанных брёвен. С одним, видимым с этого ракурса, маленьким окошком и козырьком над заметённым снегом крыльцом.

Кир, не церемонясь, открыл дверь, заглянув внутрь, подозвал меня рукой и пропустил вперёд, сам же шагнул следом, возвышаясь за моей круглой, похожей на снеговика, фигурой.

– Жив, дядь Вить? – громыхнул Кир.

От неожиданности я сжалась. Цветастое одеяло на полоке, раскинувшемся от стены до стены, зашевелилось, оттуда выбрался дядя Витя. Взлохмаченные, седые на висках волосы торчали дыбом, лицо небритое, хмурое, неулыбчивое. Машинально я сделала шаг назад, уперевшись в Кира, как в стену.

Ёжкины морковки!

– Жив, жив, что мне станется, – раздался бодрый голос. – Проходите, гости дорогие, – дядя Витя быстро застелил спальное место, перебрался на пол, смахнул с небольшого, грубо сделанного стола несуществующие крошки, показал на лавку, приглашая присаживаться. Сам быстро вышел на улицу, как был, во флисовой поддёве. В окно я видела, как он умывается снегом, трёт шею, лицо, руки. С ума сойти!

– Дядя Витя, – представился он, когда снова появился в избушке, вопросительно глядя на меня.

– Фая, – ответила я. После того, как сдёрнули плотную тряпку с ещё одного окна, в избушке стало светлее, и я увидела, что дядя Витя странным образом похож на отца Кира. Та же мощь, огромные ладони, улыбка, седина на висках и всклоченные волосы.

– Дядя Витя – брат отца, – подтвердил мою догадку Кир.

– Родной, – кивнул мужчина, суетясь у конструкции, выполняющей функцию кухонного стола. – Невеста? – коротко уточнил дядя Витя.

– Журналистка, приехала статью писать о «Звезде Хакасии».

– Статья – это хорошо, – снова согласился мужчина.

– Мама еды передала и велела сказать, если на неделе не явишься, она сама приедет, и тебе жить станет тесно. Дословно, – засмеялся Кир.

– Бабьё, а! От одних сбежал, вторая наседает, – наигранно возмутился дядя Витя. – Не женись Кирюха, как родной человек говорю, не женись!

– Не собираюсь, – улыбнулся Кир. – Приданое у меня суетливое, хвостатое, никому не нужное.

– Это ты хорошо придумал, с приданым, – кивнул дядя Витя. – Давайте обедать. Картошечка с тушёнкой. Объеденье!

Отказаться неудобно, к тому же калорийный картофель с соей, пальмовым маслом, красителями и вкусовыми добавками показался бомбически вкусным. Мне грозило по окончании командировки не влезть в джинсы, как минимум. А как максимум – нервное потрясение Агриппины при виде моей отъевшейся ряшки и наросших бёдер, которые и без того нуждались в коррекции, а то и в хирургическом вмешательстве. Что ещё ожидать от безвольной, игнорирующей основы правильного питания меня?

Оказалось, дядя Витя постоянно жил в Красноярском крае. Когда-то он был конструктором и даже получил Ленинскую премию, а теперь трудился инженером на металлургическом заводе. На зимней рыбалке, подальше от семьи и забот, он проводил законный отпуск. Я не знала, чем плох Красноярский край для подобного времяпровождения, для меня проживание в течение месяца в богом забытом зимовье само по себе было чем-то из ряда вон выходящим, граничащим со слабоумием. Впрочем, кто бы рассуждал.

Привет Чипу и Дейлу!

Реку я не заметила. Я вовсе не думала, что передо мной раскинется широкая водная гладь с проходящими мимо пароходами и катерами, но границу берега ожидала увидеть. Высокие деревья перемежались подлеском и проплешинами, занесёнными снегом. То ли лес в этом месте вырубили, то ли летом здесь красовалась живописная поляна. На одной из таких полян мы остановились, и дядя Витя довольно заявил, что можно бурить лунку.

– В смысле? – с опаской я покосилась на Кира.

– Мы где-то на середине реки, – подтвердил мои опасения Кир.

Предупредить нельзя было? Я планировала вежливо посмотреть с берега на фестиваль отваги, а не участвовать в нём. Страшно-то как… Неизвестно, сколько метров подо мной лёд, но под ним определённо ледяная вода. Вода!

– Фая, что с тобой? – Кир нагнулся, заглянул мне в лицо, я же стояла, приоткрыв рот, с ужасом ожидая, как провалюсь под лёд, в воду. Воду! С лицом… Уйду, и булькнуть не успею. В воду! С лицом…

– Ну-ка, пошли, – Кир подхватил меня на руки, так, словно я, вместе со своими бесчисленными одёжками, ничего не вешу, и отнёс к одиноко стоящей ели… или ёлке. – Фая, смотри на меня, – я с трудом перевела взгляд от снега под ногами на парня. Там же уже нет льда? Нет воды? – Фая! – меня встряхнули как матрёшку. – Фая, это – пихта, – он показал на вечнозелёное растение. – Пихта растёт на влажной, плодородной, суглинистой почве. Почве! Под нашими ногами земля. Пихта. Земля, – проговорил он ещё один раз, показывая рукой на пихту и под ноги. Забрался ко мне во внутренний карман за ингалятором. – Держи, – вложил пластик в руку и остался стоять со мной, поглаживая по спине и рукам, пока я не выдохнула с облегчением.

– Рыбалка – не твоё, – сделал очевидный вывод Кир, когда мы ехали обратно. Немного утешало то, что хозяин питомника не злился, не выговаривал за глупость, никак не дал понять, что я повела себя максимально по-идиотски.

Дядя Витя нагрузил мешок с замороженной рыбой, забрал передачу от родственницы и поклялся на следующей неделе приехать.

– До встречи, Фая, – добродушно сказал на прощание человек-медведь и захлопнул дверь Ниссана.

В этот же вечер меня ждало ещё одно приключение, которое, в отличие от первого, понравилось мне значительно больше. Да что там, я была в восторге.

Кирилл ежедневно тренировался, готовясь к соревнованиям. Он запрягал собак, становился сзади нарт и гнал, что было мочи. С такой скоростью, что скоро от ворот оставалась видна лишь точка. Очень скоро я разобралась в тонкостях амуниции для собак: упряж, ошейники, шлейки, попоны, потяги…

Запомнила, что Кир мчится не на санках, а на нартах, отталкивается не палкой, а остолом. Нарты тоже не одинаковые, отличаются размерам и внешним видом, в зависимости от расстояния, которое необходимо пройти, наличия груза. Были и прогулочные нарты, на них чаще катали гостей питомника.