Одиннадцатый день рождения оказался самым сумбурным днём в жизни Лейлы Блу.

Хаос возник с самого утра, когда она проснулась с чувством, что находится в неподходящее время в неподходящем месте.

А между тем в салоне красоты бабушка Эрминия открывала ящик за ящиком у зеркальных трюмо, повторяя: «Кто это вздумал играть с моими бигуди?»

Елена же в ярости расхаживала из угла в угол по маникюрному кабинету, бормоча: «Кто это переставил все мои лаки?»

Франциска мрачно рассматривала зимний сад, то и дело произнося: «Кто это повыдёргивал мои травы?»

Ещё не проснувшись окончательно, Лейла спустилась по лестнице в гостиную, жуя печенье. Все три женщины, взглянув на неё, побледнели. Лейла удивилась: на что это они смотрят? Потом увидела своё отражение в зеркале и всё поняла: пижама испачкана лаком, руки чёрные от земли, а с уха свешиваются бабушкины бигуди.

— Лейла, что случилось?! — воскликнули Эрминия, Елена и Франциска.

В этот раз девочка перепугалась не на шутку. Неужели это она перевернула салон вверх дном? Но когда? И зачем? Разве могла она всё это натворить, даже не заметив, что делает?

Не зная, как реагировать, Лейла разозлилась и поэтому, как часто бывает, ответила грубо:

— Я целых два дня задаю вам тот же вопрос, но вы всегда чем-то заняты, и никто не хочет поговорить со мной! — крикнула она, чувствуя, как у неё перехватило горло, бросила печенье на ступеньки, с плачем убежала в свою комнату, закрыла дверь на ключ, сделав два оборота. Потом обернулась к кровати и увидела нечто такое, чего не заметила, когда проснулась: чехол, где она хранила арфу, был пуст, Лунная радуга исчезла. Она подошла к лежавшему на полу, словно раненый зверь, чехлу и обнаружила внутри бигудинку, завёрнутую в испачканный землёй листок бумаги.

Лейла развернула листок и прочла:

Письмо было написано лаком Елены.

— Лейла, дорогая, что с тобой? — послышался из-за двери голос бабушки.

— Ничего, — соврала девочка.

— Послушай, — продолжала Эрминия из коридора, — если ты хочешь поговорить, давай поговорим.

Но Лейла больше не хотела ни с кем разговаривать. Она стащила мамино покрывало, простыню и тонкое одеяло с кровати, связала их вместе, зацепив за ножку кровати, и скользнула вниз. В то время как бабушка продолжала что-то говорить из-за двери, Лейла приземлилась на увитый розами навес тётушки Франциски, спустилась по столбам, оцарапав колени и локти шипами, и побежала через сад, сжимая в руке записку.

Усевшись на скамейку под раскидистым буком в Риджентс-парке, Лейла снова и снова перечитывала записку, пытаясь привести свои мысли в порядок. Как она доберётся до Ковент-Гардена, да к тому же одна и ночью? Она могла бы взять такси, но на какие деньги? Лейла подняла голову и увидела двух белок, прыгающих с ветки на ветку. Она сделала приветственный жест рукой, но ответа не последовало. Впервые она была этому рада: наконец рядом с ней было хоть что-то нормальное. Однако не успела Лейла об этом подумать, как беспорядок вернулся: её волосы вновь встали дыбом, и три синие белки, повиснув вниз головой на ветке бука, засмеялись во весь голос. Да-да, именно так — они были синие, висели вниз головой и смеялись!

Лейла закрыла глаза, повторяя: «Этого не может быть, синих белок не бывает. Сейчас я открою глаза, и они исчезнут!»

Но когда она открыла глаза, синие белки никуда не исчезли, более того, они начали гримасничать и махать передними лапками. Вдруг Лейла поняла, что где-то уже слышала этот смех, похожий на писк летучей мыши и свист чайника. Этот смех звучал ночью в её комнате!

Хватит бояться, настал момент действовать. Не задумываясь ни секунды, Лейла ловко, как кошка, забралась на дерево. Синие белки разбежались в разные стороны, продолжая издевательски похохатывать. Лейла выбрала белку, которая была чуть медлительнее и немного толще других, и бросилась за ней по веткам так быстро, как только могла. Она повисла на одной из веток, потом раскачалась, перепрыгнула на другую и схватила этого толстячка за хвост… и только тут поняла, что это не белка, а маленький человечек! Она сжимала в руках гномика. Но не то симпатичное существо из книжек для детей. Совсем нет.

В руках у Лейлы был самый уродливый гном, какого можно себе представить! На самом деле то, что ей показалось беличьим хвостом, было пучком жирных волос, кроме того, у этого уродца была улыбка шакала, глаза — как у ящерицы, а лицо усыпано красными и розовыми пятнами. При этом розовый цвет был каким-то странным. Это был цвет розового поросёнка! Точно, это был лак Елены! Когда Лейла взглянула в жёлтые глаза гномика, её волосы уже изо всей силы топорщились в разные стороны. Зарычав как лев, она спросила:

— Ты кто? Что вы трое делали в моей комнате сегодня ночью?

Попытавшись вырваться, гномик закричал:

— Злобная ведьма! Злобная ведьма!

Лейла не поняла, был ли это ответ на её вопрос или оскорбление.

— Отвечай немедленно! — повторила она.

Но в этот момент на неё прыгнули два других гномика. Один царапал её испачканными в земле ногтями, а другой, у которого на голове красовались бигуди бабушки Эрминии, укусил её за руку.

— Ай! — воскликнула Лейла, но тот только глубже вонзил маленькие острые зубки в большой палец девочки. Лейла не выдержала и отпустила уродца.

— А ну вернитесь! Вернитесь, я сказала! — раздражённо крикнула она.

Но гномики уже скрылись в ветвях бука.

— Эй, Тарзан, всё в порядке? — послышался в этот момент чей-то голос.

Лейла обернулась на голос и увидела Флориана. Он сидел на своём супернавороченном велосипеде и глядел на неё своими безмятежно-зелёными глазами.

— Нет, Флориан, ничего не в порядке, — ответила она и спустилась с дерева.

— И часто ты приходишь сюда покричать в ветвях? — спросил Флориан, слез с велосипеда и прислонил его к дереву. Затем он достал из велосипедной корзины фляжку и протянул её Лейле.

Девочка взяла фляжку и сделала глоток.

— А ты часто это пьёшь?

— Постоянно! Я сам придумал: оршад и вишнёвый сироп. Вкусно, правда?

— Слишком сладко.

— Правда? Мне кажется, ничто не может быть слишком сладким, — возразил Флориан.