религии, указал в своих работах на такие истоки религии, как самые невежественные, темные, первобытные представления древних людей о своей собственной и об окружающей их внешней природе (см. соч., т. 21, стр. 313), выделил основные стадии в формировании взглядов людей на пути к религии, отметил в качестве одной из таких ступеней олицетворение сил природы. В подготовительных работах к «Анти-Дюрингу» содержится следующая важная мысль Ф. Энгельса: «Силы природы представляются первобытному человеку чем-то чуждым, таинственным, подавляющим. На известной ступени, через которую проходят все культурные народы, он осваивается с ними путем олицетворения»[8].

Олицетворение сил природы является, несомненно, одним из истоков религии. Но здесь следует сразу же оговориться, что не всякое олицетворение является религиозным. Религиозное олицетворение обязательно включает в себя представление о сверхъестественном мире, сверхъестественных силах, которые управляют окружающим миром. Когда древний вавилонянин, олицетворяя природу, подчинял ее богу — покровителю растительности Таммузу, это было уже религиозным олицетворением. Точно так же, когда древние греки, олицетворяя природу, приписывали весь растительный цикл с его весенним расцветом и осенним увяданием настроениям богини плодородия Деметры, радовавшейся возвращению своей дочери Персефоны из мрачного царства Аида и печалившейся, когда та ее покидала, это было религиозным олицетворением.

У древних же людей на ранних ступенях олицетворения сил природы представление о сверхъестественном скорее всего отсутствовало. Первобытный человек олицетворял окружающий мир потому, что знания его о природе были ничтожны. Мерки, с которыми он подходил к оценке окружающего, были ограничены, сопоставления ошибочны. Лучше всего зная самого себя и наблюдая окружающих, он, естественно, переносил человеческие свойства не только на животных, но и на растения и даже на неживые предметы. И тогда лес становился живым, журчащий ручей говорил, животные начинали хитрить. Такое олицетворение было неправильным, искаженным отражением действительности, но оно еще не было религиозным. В неправильном, искаженном отражении окружающего мира уже таилась возможность возникновения религии, точнее, некоторых ее элементов. Однако должно было пройти еще много времени, прежде чем эта возможность осуществилась.

Когда же это олицетворение природы приобретает черты религиозных представлений?

Дело началось, по-видимому, с того, что постепенно древний человек начал наделять реальные предметы не только неприсущими им качествами, но и сверхъестественными свойствами. В каждом предмете или явлении природы он начал усматривать фантастические силы, от которых, казалось ему, зависела его жизнь, удача или неудача на охоте и т. д.

Первые представления о сверхъестественном были образными, наглядными, почти осязаемыми. Сверхъестественное на этой ступени развития верований человека представлялось не как самостоятельное бесплотное существо (дух, бог), сверхъестественными свойствами наделялись сами вещи. В самой природе, ее реальных предметах и явлениях древний человек видел нечто сверхъестественное, имеющее над ним огромную, непонятную власть.

Представление о сверхъестественном — это плод фантазии человека, осознающего свое бессилие перед силами природы. Однако нельзя сказать, что эта фантазия не имеет никакого отношения к реальному миру. Она искажает действительные связи реальных предметов, но материал для фантастических образов черпается человеком из окружающего мира. Однако в этих фантастических образах реальные предметы и явления природы теряют уже свои действительные очертания. В народе говорят, что «у страха глаза велики». Воображение древнего человека было в тисках страха, оно работало под влиянием его бессилия перед грозной, могущественной природой, законов которой он не знал, многие важнейшие свойства которой он не понимал.

О страхе перед грозными силами природы как об одном из истоков примитивных верований говорят и этнографические данные. Один из исследователей верований эскимосов, Кнут Расмуссен, записал интересные высказывания одного эскимоса: «И ты не можешь указать причин, когда мы спрашиваем тебя: почему жизнь такова, какова она есть? Так оно есть, и так должно быть. И все наши обычаи ведут свое начало от жизни и входят в жизнь; мы ничего не объясняем, ничего не думаем, но в том, что я показал тебе, заключаются все наши ответы: мы боимся!

Мы боимся непогоды, с которой должны бороться, вырывая пищу от земли и от моря. Мы боимся нужды и голода в холодных снежных хижинах. Мы боимся болезней, которые ежедневно видим около себя. Не смерти боимся, но страданий. Мы боимся мертвых людей…

Вот почему предки наши вооружались всеми старыми житейскими правилами, выработанными опытом и мудростью поколений.

Мы не знаем, не догадываемся почему, но следуем этим правилам, чтобы нам дано было жить спокойно. И мы столь несведущи, несмотря на всех наших заклинателей, что боимся всего, чего не знаем. Боимся того, что видим вокруг себя, и боимся того, о чем говорят предания и сказания. Поэтому мы держимся своих обычаев и соблюдаем наши табу (запреты — В. Ч.)»[9].

Закованное в тиски страха, сознание древнего человека начало наделять сверхъестественными свойствами реальные предметы, которые почему-либо вызывали страх. Исследователи полагают, что такими сверхъестественными свойствами наделялись, например, ядовитые растения. Сходство найденных камней, корней или ветвей с животными также заставляло работать воображение древнего человека. Заметив сходство камня с животным, которое было основным объектом охоты, человек мог взять этот странный, необычный камень с собой на охоту. Случайное совпадение удачной охоты и этой находки могло привести первобытного человека к выводу, что этот странный камень, похожий на животное, — основная причина его удачи. Удача на охоте связывалась со случайно найденным камнем, который становится уже не простым, а чудесным предметом, фетишем, объектом поклонения.

Вспомним опять о неандертальских погребениях и складах костей пещерных медведей. Как уже говорилось, некоторые ученые считают, что неандертальские захоронения свидетельствуют о появлении у людей веры в душу и загробную жизнь. Однако возникновение представлений о потустороннем мире, бессмертной душе, отделяемой от тела, требует развитого воображения, способности абстрактно, отвлеченно мыслить. Такие верования, как мы увидим дальше, возникают на более поздних стадиях развития человеческого общества. Верования неандертальцев были значительно проще. В данном случае мы имеем дело, скорее всего, с фактом наделения трупа какими-то сверхъестественными свойствами. Подобные верования мы наблюдаем у некоторых отсталых народов. Например, у австралийцев погребальные обычаи были порождены суеверным отношением к трупу, верой в то, что сам покойник может принести вред. Сходным, по-видимому, было отношение к костям пещерных медведей, они считались фетишами, обладавшими сверхъестественными свойствами возрождаться в новых медведях, и «обеспечивали» в будущем удачную охоту.

Почитание материальных предметов часто встречается и у современных народов. Например, могущество колдунов у коренных жителей Австралии непосредственно связывается с наличием у колдуна блестящих, сверкающих камней: чем их больше, тем сильнее колдун. У многих африканских народов охотники не начинали охоты до тех пор, пока не находили подходящего предмета (фетиша), который, по их представлениям, только и мог сделать охоту удачной.