— Дело слишком рискованное, — заявила она, пытаясь найти туфли.

— Твои туфли в гостиной, — сказал Адам, пряча улыбку.

Их отношения развиваются не так, как ему того хотелось, но если Констанс испугана, то, возможно, ее чувства к нему сильнее, чем он думает.

— Адам! — вдруг вскричала Конни, сообразив, где оставила верхнюю одежду. — Господи, мои вещи остались в кабинете! Миссис Бреннан убирает там по субботам, а ведь она самая большая сплетница в городе! Она сразу поймет, что я не уходила из здания, и…

Огорченная, Конни не могла скрыть охватившую ее панику. Если на работе узнают, где она провела ночь, то карьере конец.

— Неужто так ужасно, если кому-то станет известно о том, что ты переспала со мной? — наблюдая за ней из-под полуопущенных век, спросил Адам.

— Да как ты можешь спрашивать об этом! — Констанс упала на кровать. — Ну кто будет относиться ко мне с уважением, зная, что я сплю с боссом? Да, я повела себя как полная идиотка, но я вовсе не хочу, чтобы весь Бостон узнал об этом.

Кэйген вздохнул. До чего же трудно сблизиться с собственной сотрудницей! Констанс не хочет признавать, что их связывает более чем взаимная симпатия и уважение друг к другу.

— Твоей репутации ничто не угрожает, — наконец сжалился он. — Вчера ночью мне еще нужно было кое-что сделать у себя в кабинете, и я забрал твои плащ и кейс. Так что вещественные доказательства твоего «преступления» спрятаны в моей гостиной.

Услышав саркастические нотки в его голосе, Конни нахмурилась.

— Ты должен понимать, Адам, что это очень важно.

— Да что ты? — холодно глядя на нее, удивился Адам.

Конни вздрогнула. Конечно, ей было приятно, что босс не хочет тайных отношений, но она должна была защитить себя.

— Ты ведь знаешь, что позволено мужчинам, то… Целых три года я вкалывала на свою репутацию и не желаю теперь рисковать. — О том, что ей не хотелось ставить под угрозу свои чувства и спорить об этом с Кэйгеном, она промолчала.

— Я ни за что не поверю, что ночь с мужчиной может испортить твою карьеру, — возразил Адам. — Мы же взрослые люди. Так что, думаю, тебе ничего не грозит, если ты будешь спать со мной.

Констанс поежилась.

— Ты же старший партнер в юридической фирме. И это меняет дело.

Адам от раздражения заскрежетал зубами.

— В таком случае нам надо сделать нечто такое, что изменило бы взгляды одного из нас на сложившуюся ситуацию.

Констанс отвернулась и через несколько мгновений сказала:

— Я, пожалуй, пойду домой.

Тяжело вздохнув, Адам неохотно встал.

— Дай мне пару минут одеться, и я отвезу тебя, Конни.

— Моя машина стоит в гараже. Я сама могу доехать до дома.

Адаму очень не хотелось отпускать ее, не хотелось, чтобы она снова спряталась в свою скорлупу.

— А что, если ты столкнешься с миссис Бреннан? — спросил он.

— Покажу старой крысе язык! — деланно бодрым голосом ответила Констанс.

— Неплохая мысль, — кивнул Кэйген. — Пока ты можешь убежать от меня, но помни, я не забуду того, что между нами было.

Ей не хотелось открыто возражать, ведь он оставался ее боссом, но то, что интимных отношений между ними не будет, — это Констанс решила твердо.

Конни зашла в свой кабинет, где забрала кейс, никого не встретив по пути. Без приключений она проехала и по городу, чему тоже была несказанно рада.

Вернувшись домой и взглянув на белые пустые стены своей квартиры и скромную мебель, Конни затосковала по теплу дома, в котором провела ночь. Ее рабочие дни длились по шестнадцать часов, так что ей было не до комфорта и уюта своей квартиры.

Она приняла успокаивающую ванну и закуталась в халат. Голова болела после непривычно большого количества алкоголя. В воскресенье Констанс стало немного лучше, она занялась стиркой.

Было уже за полдень, погода стояла отличная, когда она направилась в магазин, чтобы купить еды и туалетные принадлежности. Покупки заняли довольно много времени, так что домой она возвращалась уже в сумерках.

Сев за ужин, Конни невольно вспомнила, как позавчера они с Адамом ели вдвоем, но тут же постаралась отогнать от себя эти воспоминания.

— Не могу же я позволить, чтобы этот человек занимал все мои мысли, — проговорила она вслух, надеясь, что звук собственного голоса развеет наваждение. — К тому же сегодня он наверняка развлекается с кем-нибудь.

Однако, несмотря на все усилия, мысли то и дело возвращалась к Адаму, а потом воспоминания унесли ее в далекое и неприятное прошлое — к неудавшемуся браку и к смерти маленького сына.

Она и так достаточно много сказала вчера, поведав о Карле, но рассказывать о смерти ребенка ей было не под силу. Может, Адам и смог бы ее понять, но Конни сама не была готова поделиться с кем-то жутким чувством вины, которая тяжким грузом давила на нее после смерти ребенка.

Правда, врачи говорили, что нельзя было предотвратить или остановить преждевременно начавшиеся роды и смерть малыша, но все равно Конни продолжала корить себя. Ее считали удачливой во всем, а она никак не могла прийти в себя после потери сына, жизнь которого зависела только от нее и ее неудачного брака.

Они с Карлом поженились пять лет назад, когда она перешла на последний курс юридического факультета. Он был живым как ртуть и очень привлекательным. Карл убедил Конни, что им ни к чему дожидаться, пока она получит диплом.

Молодые люди договорились, что повременят с созданием семьи, но беременность Констанс смешала все их планы. Она поначалу была просто в ужасе от случившегося, да к тому же чувствовала себя отвратительно. Но очень скоро Конни уже с трепетом относилась к своему состоянию. Как только она смирилась с мыслью о том, что носит в себе новую жизнь, гнев и огорчение прошли. Констанс тщательно начала готовиться к новой для себя роли матери.

Однако возникло немало проблем. Почти восемь месяцев ее мучила тошнота. Она сильно уставала и часто пребывала в стрессовом состоянии. Занятия в университете, домашние дела и подготовка к рождению малыша отнимали все силы. Ее брак разваливался, и Конни не знала, как сохранить его.

Карл не обращал внимания ни на жену, ни на ее состояние, постоянно всем был недоволен. Когда Конни была на шестом месяце беременности, он стал искать женщину, которая могла бы посвящать ему все свое время и заботиться о нем.

Оглядываясь назад, Констанс признавала, что была не самой лучшей женой, проклинала себя за смерть сына и разрушенный брак. Несчастная женщина до сих пор спрашивала себя, не была ли смерть мальчика наказанием за то, что сначала она отрицательно отнеслась к его зачатию.

Порой ей так хотелось поведать кому-нибудь эту печальную историю, услышать слова утешения, но ей никогда не хватало смелости открыться.