– А у тебя есть это разрешение?

– Да.

– Ты не забыл, что для меня это не увеселительная прогулка?

– Ты будешь заниматься своей работой и заодно составишь мне компанию.

– Я и одна могу поехать, к ночи вернусь в Эсперанс.

– Или можешь позволить себе несколько часов отдохнуть и полюбоваться той частью страны, которую еще не видела.

– Не так уж мне и нужно на Миддл-Айленд.

– Остров с закрытым доступом – отличное место, чтобы залечь на дно, чтобы тебя не нашли.

Едва произнеся эту фразу, Маршалл прикусил язык и поморщился:

– Прости. Боже мой, извини. Я просто подумал, что тебе не помешает немного развеяться. Это пошло бы на пользу.

Его слова возымели желаемый эффект. Эва ухватилась за возможность проникнуть на закрытую территорию, проверить, не прячется ли там, в самом деле, Трэвис в палатке.

– Я повезу тебя на мотоцикле, – предложил Маршалл, будто это что-то вроде бонуса.

У Эвы все сжалось внутри.

– Мотоциклы убивают людей, – воскликнула она.

– Люди сами убивают других людей. Ты хоть раз ездила на мотоцикле?

«Да, тандемом с женщиной, переживающей кризис среднего возраста». Однако вслух она сказала:

– У мамы был 250 сс.

– Правда? Круто!

Они с Трэвисом тоже так считали, пока однажды мать не погибла в аварии, а брат не оказался на волоске от гибели.

– Пока не прокатишься с ветерком, можешь считать, что не знаешь вкуса жизни.

– Нет, спасибо.

– Перестань! Неужели не хочешь ощутить огромную мощь между ногами?

– Какое скабрезное предложение.

Он пропустил ее слова мимо ушей:

– Или свободу передвигаться со скоростью сто километров в час?

– Для тебя это, может, и свобода, а для меня сущий кошмар.

– Лишь попробовав, сможешь узнать наверняка.

– Не хочу я пробовать.

Маршалл не пытался скрыть разочарования:

– Тогда следуй за мной в автобусе. Тоже весело.

Эва поняла: веселье для него закончится очень быстро, когда она в третий раз за день остановится, чтобы расклеить листовки.

– Если верить путеводителю, здесь недалеко хорошая стоянка. Сможешь полюбоваться закатом западного побережья.

– Я повидала достаточно закатов.

– Но не со мной, – соблазнительно улыбнулся он.

Его напористость завораживала Эву.

– Почему ты так настойчив?

– Потому что ты все упускаешь. Всю страну пропустила. Не говоря уже о моментах радости, окрашивающих жизнь яркими красками.

– Тебе определенно нужно подрабатывать составителем текстов для поздравительных открыток.

– Давай, Эва, туда стоит съездить. Всего-то несколько часов отсрочки.

– Что, если Трэвис появится во время моего отсутствия? – Она озвучила неотступно терзающий ее самый страшный кошмар.

– Он увидит листовку и поймет, что ты его ищешь.

Правда, заключенная в словах Маршалла, причиняла боль. Любое ее решение причиняло боль, потому что могло как приблизить к брату, так и отдалить. Предложение Маршалла стоило серьезно обдумать, а перспектива полюбоваться закатом с ним даже приглушила боль.

– Когда? – со вздохом спросила она.

– Сколько времени ты еще здесь пробудешь?

– У меня разрешение до полудня.

– Давай в пять минут первого?

– Шустрый какой! Неужели думает, что она так отчаянно стремится броситься на поиски приключений? Стоит остудить его пыл.

– В десять минут первого.

Улыбка озарила и преобразила лицо Маршалла.

– Договорились.

– И спать мы будем по отдельности. Предупреждаю на всякий случай.

– Я всего лишь пригласил вас, леди, встретить со мной закат. – Он пожал плечами, окончательно покорив ее этим жестом.

– А теперь иди, Синоптик, не то всех людей мне распугаешь своим нарядом.

Губы сказали «иди», а сердце «останься», но она в совершенстве овладела искусством подавлять его порывы. И страхи. Они мешали поискам брата. Эмоциональная отрешенность – лучшее состояние души. Но Маршалл Салливан сумеет заглушить голоса, звучащие в ее голове и сердце.

Пусть и на короткое время.

Две сотни километров на восток они проехали весьма примечательно. Эва на древнем автобусе плелась позади Маршалла, поскольку он, не выдерживая, на большой скорости уносился далеко вперед, разворачивался и возвращался к ней. Она останавливалась на всех придорожных и обзорных площадках, у гостиниц и кемпингов, чтобы расклеить листовки.

Хуже поездки и представить нельзя.

Наконец они прибыли в палаточный лагерь, уютно угнездившийся в объятиях залива в потаенном уголке Национального парка в Кейп-Эрид. Рай для путешественников, рыбаков и представителей дикой фауны.

Но сегодня это место оказалось всецело в их распоряжении.

– Сколько же здесь оттенков синего! – воскликнула Эва, обводя взглядом залив.

У берега вода была льдисто-прозрачной, но там, где глубже, цвет становился лазурно-голубым, как на открытках, и, наконец, превращался в чернильную линию на горизонте, сливающуюся с насыщенно-синей палитрой австралийского неба. Слева на каменных валунах грелись на солнышке морские львы.

Отрада для глаз и души!

– Это пустяки. – Маршалл думал о том, сколько красивых мест она оставила без внимания. – Если бы ты время от времени сходила с намеченного маршрута, увидела бы гораздо больше.

Эва не ответила. Открыла задние двери автобуса, впустив в салон бодрящий морской воздух, и, расстелив на земле плед, устроилась понежиться в лучах послеполуденного солнца. Ее внимание привлек виднеющийся в море остров.

– Мы направляемся туда?

Маршалл сел рядом, глядя в указанном направлении.

– Нет. Это один из меньших островков архипелага. Миддл-Айленд дальше, большое пятно на горизонте.

Он придвинулся к ней, вытянул руку, показывая. Сейчас они находились почти так же близко, как в Норсмане, когда он вынес ее, упирающуюся и брыкающуюся, из толпы. Маршалл вдруг понял, как отчаянно соскучился по ее запаху, который теперь витал вокруг него, обволакивая и дразня.

– А сколько их всего?

О чем это она? Ах да, об островах!

– Больше сотни.

Эва поднялась и с удвоенной энергией принялась обозревать водную гладь. Маршалл тоже встал и, опершись рукой об автобус, стал смотреть вместе с ней.