— Ой, правда, картошка тоже рифмуется!

— Манька!

— Ладно, ладно, молчу! А мама когда будет звонить?

— Обещала сегодня вечером. Кстати, сегодня твоя очередь мытьпосуду!

— А чего тут мыть-то! Да мы в два счета!

В этот момент раздался звонок в дверь.

— Кто там? — спросила Саша.

— Сашенька, это я, Елена Дмитриевна!

-Саша открыла дверь.

— Здравствуйте, заходите, пожалуйста!

— Да я на минуточку, вот, пирожки пекла, у меня нынчегости, и решила вам занести. Возьми, деточка!

Она протянула Саше глубокую тарелку, полную еще теплых,совсем маленьких пирожков.

— Спасибо, как много!

— Да они же совсем маленькие, не заметите, как слопаете! Высегодня уже обедали?

— Да, окрошку ели!

— Молодцы!

— Тут в прихожую выскочила Маня.

— Ой, какие пирожочки! Это нам?

— Вам, вам! Бери, не стесняйся.

— А они с чем?

— С мясом!

— Обожаю! Ой, тетя Лена, а я сегодня с Гошкой познакомиласьс пятого этажа. Вы про него говорили, да?

— Ну, если с пятого этажа, то про него! — засмеяласьЕлена Дмитриевна. — Понравился он тебе?

— Ага! Он мне сумку помог донести! Тяжеленную!

Ну надо же, какой джентльмен вырос! — не без удивлениязаметила Елена Дмитриевна. — Ну, ладно, девочки, у меня еще куча дел! А выешьте пирожки!

Едва дверь за нею закрылась, как сестры с восторгомнакинулись на пирожки.

— Знаешь, Сашка, мне в этом доме нравится. Соседи —классные!

— Да, кажется…

— А Гошка тем временем жевал холодную курицу с чернымхлебом. Мама велела ему ее разогреть, но зачем в такую жару что-то греть? И такдышать нечем! Зазвонил телефон.

— Алло! — с полным ртом ответил Гошка.

— Гуляев, это ты? — донесся до него голос Тягомотины.

— Я, привет, Розалинда!

— Розалинда? Это что-то новенькое. Хорошо, хоть Тягомотинойне назвал.

— Ты что! — немного растерялся Гошка.

— Да ладно, что я, совсем дура глубокая, не знаю, как выменя прозвали?

— Это не я!

— Ладно, Гуляев, кончай придуриваться! Ты мне лучше скажи,вы сегодня к тому дому ходили? Я бы и сама пошла, но мы с мамой к родственникамездили…

— Роза! Для тебя есть задание!

— Задание? Какое задание? — встрепенулась Тягомотина.

— У этого мужика есть собака!

— Ну и что?

— Но у тебя тоже есть собака! Вот если бы ты с нимзакорешилась…

— А какая у него собака?

— Французский бульдог.

— Это такая маленькая, черненькая?

— Ну да.

— Не получится!

— Почему?

Они в других местах гуляют.

— С чего ты взяла?

— Гуляев, ты сам не сообразил?

— Нет.

— Если бы они гуляли там же, где и мы, я бы их давно знала.

— А может, они просто в другое время гуляют, но в тех жеместах? — предположил Гошка.

— Вряд ли. Мы в самое разное время гуляем.

— Слушай, Розалинда, но ты ведь можешь вы гуливать своюсобаку тоже в других местах.

— Не могу, она привыкла… У нее там свои собачьи друзья ужезавелись.

— Роза, но для пользы дела…

— А я для пользы вашего дела и так уже много сделала!

— И больше не желаешь, да? — разозлился Гошка.

— Ну, я не знаю… Нет, не буду я ничего больше для васделать, все равно Филимонова потом смеяться будет, ну ее…

— Да что ты на Ксюху взъелась? — удивленно спросилГошка. — Она, между прочим, слова худого про тебя не сказала… А ты…

— Что, не обойдетесь никак без Тягомотины?

— Обойдемся! — вдруг вышел из себя Гошка. —Как-нибудь! Не хочешь, не надо!

— Пока не обходились, — злорадно хмыкнула Тягомотина.

— А теперь вот обойдемся! Пока!

И Гошка швырнул трубку. «Нет, все-таки Ксюха права, с Розкойлучше не связываться. Ну ее на фиг! Надо подумать, у кого еще есть собака, изтех, кому можно доверять. — Но ничего путного в голову неприходило. — Тем более сейчас многих нет в городе. Ничего, как-нибудь.Если Никита узнает адрес Ивана Егоровича, то вообще никакие собачники могут ине понадобиться. Черт, трудное дело — сыск! Это в книжках у героев всегда находитсядядя, работающий в ГИБДД, который может по номеру машины узнать все о еевладельце, или папа работает следователем и его сын может запросто раздобытьсписанные „жучки“. Хорошо им. А если твоя мама — художница, а отец вообще уехализ России? Ксюхины родители — музыканты, отец — виолончелист, а мама —пианистка. А мои дядя и тетя, родители Никиты, — преподаватели. Никакогоот них детективного толку! Есть, правда, еще две девочки, Саша и Маша, но ихмама — артистка… Ничего, мы и так справимся, не боги горшки обжигают… То естьмы попробуем! Между прочим, если их мама артистка, то у нее вполне может бытьдома грим, парики и всякое такое, что может пригодиться. Надо бы побыстрее сними подружиться. — И тут вдруг Гошке просто нестерпимо захотелось еще разокувидеть Сашу. — А что, если теперь она уже не покажется ему такойсногсшибательно красивой? Может, она самая обычная девчонка, а мне просточто-то в башку стукнуло? Надо бы проверить… Но как? Под каким предлогом можнопойти к ним, вот так, без приглашения?»

Однако он до вечера так ничего и не придумал.

Утром мама не побежала, как обычно, в мастерскую, аразложила на обеденном столе кусок очень красивой пестрой ткани, взяла мелок ибольшие ножницы. «Ага, собралась кроить новое платье, отлично, — подумалГошка. — По крайней мере не будет обращать на меня внимания». И хотя онничего предосудительного делать не намеревался, но с нетерпением ждал звонкаНикиты, а мама могла бы заметить это нетерпение и начать задавать совершенноненужные вопросы. Однако создание нового платья поглощало ее целиком. Гошкаслонялся по квартире, включил телевизор, пять минут посмотрел и выключил. Потомвзялся за книгу, но ему не читалось. «А чего я, собственно, мучаюсь? Сейчас сампозвоню Никите и все узнаю, но, с другой стороны, если он не звонит, значит,скорее всего, не может… Все равно позвоню, пусть хоть намекнет, удалось емучто-то узнать или нет». И Гошка набрал номер двоюродного брата.