Капитан сильно шлепнул извивающегося мальчишку и предостерегающе произнес:

– Не советую тебе сопротивляться!

Голос звучал вполне добродушно, но Бен все понял. Отчаянно шмыгнув носом, он сдался на милость победителя. Вряд ли ему когда-либо приходилось так тщательно скрести свое тщедушное тело. И уж точно в его жизни не было доброжелателей, которые столь безжалостно держали его под струей воды и так энергично ее качали. Отплевываясь и дрожа всем телом, мальчик смотрел на своего мучителя со смешанным выражением уважения и обиды. Джон бросил ему полотенце.

– Вот так-то лучше! – хмыкнул он. – Если у тебя есть чистая сорочка, надень ее!

– Что, еще и чистые шмотки? – ахнул Бен.

– Да, и не забудь расчесаться! – кивнул Джон. – Ну, давай, поворачивайся, я хочу есть.

Полчаса спустя, разглядывая мальчишку за кухонным столом, капитан заявил, что вполне доволен результатом, потому что теперь Бен гораздо больше походил на человека. Возмутившись, малец едва не задохнулся. Его глаза покраснели и слезились от мыла, а кожу жгло так, будто ее драили песком. Бен по-прежнему благоговел перед своим удивительным гостем, однако, наблюдая за тем, как энергично капитан чистит зубы, заподозрил, что у него не все дома. Когда же после сытного завтрака Джон не только настоял на том, что все плошки необходимо вымыть, но также заставил мальчика убрать всю грязь, крошки, шкурки бекона и гнилые капустные кочаны, валявшиеся на полу, Бен убедился в этом окончательно. Он пытался объяснить, что миссис Скеффлинг, которая живет неподалеку, приходит делать уборку каждую среду. Но на капитана это не произвело ни малейшего впечатления. Джон приказал Бену взять метлу и пошевеливаться, а сам отыскал в каком-то шкафу ваксу и щетку, вынес свои сапоги в сад и принялся за непривычное занятие отковыривания от обуви кусков засохшей грязи. Он также попытался, хотя и без особого успеха, оттереть грязные пятна с бриджей. Зато это заставило его вспомнить слова Кокинга и осознать, что уход за кожаными вещами – дело явно непростое. В целом выяснилось, что содержать в порядке гардероб джентльмена – дело на удивление трудоемкое. Он долго пытался отчистить от шерсти Бу полы пальто, но многочисленные волоски прилипли намертво и упорно сопротивлялись всем его усилиям.

Когда с этим было покончено, Джон принялся за Бу, которого необходимо было напоить и накормить, а помимо этого вычистить всю его сбрую, также облепленную грязью. В таких хлопотах прошло все утро. Одновременно капитан напряженно обдумывал, как помочь Бену. Он видел сразу несколько выходов из ситуации, но сомневался, что мальчишка одобрит хоть один из них. Все указывало на то, что в Лестершир Джон сегодня не поедет, а вместо этого потратит весь день на то, чтобы осторожно навести справки относительно возможного местонахождения привратника.

Сосредоточенно хмурясь, капитан вошел в сторожку. Складка между его бровей не укрылась от внимания Бена, и мальчик поспешил указать Джону на тщательно подметенный пол кухни. Не добившись ничего, кроме короткого кивка, он решился поинтересоваться, не сердится ли на него гость.

Капитан, который рассеянно наливал воду в железный чайник, висевший на крюке над старинным камином, замер с половником в руке и опустил голову, глядя на Бена.

– Не сержусь ли я? Нет. С чего бы это вдруг?

– Я подумал, у вас такое лицо, как будто вы гневаетесь, такое, немного нахмуренное, – пояснил Бен.

– Я размышлял над тем, что с тобой делать, если твой отец не вернется сегодня. Ты не знаешь, где у него могут быть какие-нибудь дела? Скажи, он когда-нибудь ездил в гости в Шеффилд?

– Папа никогда не ездит в гости. И если бы он собирался в город, то надел бы свой лучший сюртук и картуз, – сообщил ему Бен, демонстрируя немалую проницательность. – Он убежал в «Синий кабан» в чем был. Может, его, как и Симми, тоже хотели загрести вербовщики?

Поскольку подобная разгадка, похоже, нисколько не тревожила Бена, капитан не стал даже пытаться объяснять ему, что отряды вербовщиков не удаляются настолько далеко от побережья, да и не интересуются такими людьми, как привратники. Он продолжил наливать воду в чайник, а Бен внезапно вспомнил, что забыл покормить поросенка, запертого в хлеву в конце сада, и умчался исправлять это упущение.

Как только чайник засвистел, капитан налил немного кипятка в оловянную кружку и унес ее в спальню привратника. Едва успев разложить бритвенные принадлежности и уже собравшись намылить лицо, он услышал звук приближающегося экипажа. Раздался крик «Ворота!», и Джону пришлось отложить помазок. Прихватив по пути квитанции, мужчина вышел из сторожки и увидел подъехавшую с востока двуколку. Беглого взгляда ему хватило, чтобы убедиться в том, что управляет лошадью женщина, рядом с которой сидит конюх средних лет. Доска на стене сторожки сообщила ему о том, что на этом участке дороги за экипаж с одной лошадью положено заплатить три пенса. Джон подошел к двуколке, и конюх, взиравший на него в полном недоумении, воскликнул:

– Эй, парень, пошевеливайся. И кто ты вообще такой? Что ты здесь делаешь?

Джон поднял глаза от пачки квитанций.

– Слежу за воротами. С вас…

Слова замерли у него на губах. Он и сам застыл в полной неподвижности, глядя не на конюха, а на леди рядом с ним.

Очень высокая, отлично сложенная девушка была одета в зеленую накидку, скорее практичную, чем модную. Бежевые кожаные и явно видавшие виды перчатки облегали ее ловкие кисти красивой формы, а простой чепец, единственным украшением которого была лента, завязанная под подбородком на бант, прикрывал густые каштановые волосы, золотом поблескивавшие в лучах солнца. Веселые серые глаза взглянули в лицо Джону, изогнутые брови над ними слегка приподнялись. Ее губы, слишком полные, чтобы считаться классически красивыми, подрагивали в легкой полуулыбке. Впрочем, при виде зачарованного взгляда Джона девушка перестала улыбаться, удивленно разглядывая этого молодого гиганта в покрытых пятнами кожаных бриджах и расстегнутой у горла сорочке. Ветер ерошил его светлые вьющиеся волосы, а прямо на нее смотрели не моргая невероятно синие глаза.

– Мы в церковь! – нетерпеливо произнес конюх. – Открывай, дружище!

Если Джон и услышал его слова, то не обратил на них внимания. Он стоял как громом пораженный, потому что впервые в жизни все внутри него перевернулось.

Щеки девушки слегка порозовели.

– Вы, должно быть, старший сын Брина, – неуверенно засмеявшись, произнесла она. – Не ожидала, что вы такой большой! Пожалуйста, откройте нам ворота! Вы же знаете, что те, кто едет в церковь, освобождены от пошлины.

Ее голос привел Джона в чувство. Он залился краской и пробормотал какие-то невнятные извинения, после чего поспешил распахнуть ворота. Они открывались в одну сторону, и он стоял на обочине, придерживая деревянную конструкцию и глядя на проезжающий мимо экипаж. Леди довольно мило кивнула ему, но так, как кивают человеку, находящемуся несоизмеримо ниже по социальному статусу. Затем она пустила лошадь рысью и двуколка покатилась дальше.