«палец», но тут же выронил его, потому что получил неслабый удар током.

— А что, в книжках ваших не пишут, что «лешачий палец» нельзя голыми руками брать? — с издевкой спросил Перепел. — Будешь выпендриваться, значит, на своей шкуре будешь Зону изучать. Понял?

— Понял, — буркнул я и пнул чертов «палец» подальше.

— Э, нет! Так нельзя! Первый слам в рейде надо всегда брать! Это тебе первый подарок Зоны. Не возьмёшь, она обидится и больше ничего не даст. Ты этот «палец» аккуратно через пакет возьми и в другой положи.

Я так и сделал и спрятал плотный пластиковый пакет в карман куртки.

— Теперь двинем до Мёртвого посёлка, там сделаем привал, — заявил Перепел.

По дороге к посёлку я обратил внимание на небо Зоны. Не удивительно, что через эту облачную простоквашу, висящую, кажется, над самой головой, невозможна спутниковая съёмка. Едва заметная морось потихоньку усиливалась, заставив сначала поднять капюшоны, потом ускорить шаг, а под конец, спасаясь от настоящего ливня, устремиться в укрытие, под крышу одной из хибар Мёртвого поселка. По непонятным причинам разные здания тут имели разную степень сохранности: где-то осталась лишь груда мусора, где-то кирпичный остов без перекрытий, а где-то просто заброшенный дом, будто оставленный хозяевами лишь пару лет назад. Мы сунулись в ближайший, но там нас встретил улыбкой в тридцать два зуба человеческий скелет. В следующем оказалось почище, там мы и укрылись от вконец распоясавшихся атмосферных осадков.

— Привал и перекус, — скомандовал Перепел. — двое едят, один дежурит у окна: смотреть не идут ли какие люди, не шастают ли бобики.

— Сначала дежуришь ты, — указал он пальцем на Макса, — потом ты.

Это на меня. Макс послушно встал у окна и даже достал из кармана свой «фортик».

— Э, не! Ствол убери, — сказал Перепел. — Если что заметишь, тихо — только именно тихо! — скажешь нам.

Мы были явно не первыми гостями, побывавшими в этой комнате. Здесь стояла старинная панцирная кровать и импровизированный стол из деревянных ящиков. На них-то мы и разложили свой завтрак. Перепел с аппетитом принялся жевать, а мне кусок не лез в горло: меня преследовала отвратительная сладковатая вонь. Так пахло у бабушки в подвале, в котором водились мыши. Я встал, жадно втягивая воздух расширенными ноздрями, и, будто ищейка, пошел на усиливавшийся с каждым шагом запах, который привел меня к валявшейся в углу мятой картонной коробке. Пинком я отбросил эту коробку в сторону и увидел здоровенную, почти с мой локоть длиной, крысу. Она была абсолютно лишена шерсти, а глаза у неё были ярко голубые. Крыса секунду посмотрела на меня и исчезла в дыре между полом и плинтусом.

— Чего, пасюка нашел? — спросил Перепел. — Услыхал что ли?

— Учуял.

— Ну! Чем учуял? Нутром?

— Нет, по запаху.

— Ишь ты! В Зоне бывает, что у людей чего-то усиливается. Ты, значит, чуять стал, как собака.

Я ничего на это не сказал, сел за стол, зачерпнул ножом тушенки из банки, намазал её на галету, откусил, запил чаем — и не ощутил никакого вкуса.

— Перепел, а что это за дерьмо мы едим пресное? И чай не сладкий совсем какой-то.

— Да нормальное всё, вроде. Это, видно, у тебя нюх усилился, а вкус отшибло.

Я пожевал ещё немного, но еда была словно мокрый картон, жевать её было неприятно, и я сменил Макса, встав около окна.

Первые шаги по Зоне впечатлили меня. Несмотря на постоянно присутствующее ощущение опасности, мне здесь нравилось. Тут всё было новое, неожиданное, непривычное, в то время как в мире, от которого я сюда сбежал, я знал всю свою жизнь на пятьдесят лет вперёд и она была мне отвратительна до тошноты.

Я услышал, что в шум дождя вплелись новые звуки. Похоже, шаги. Я глубоко вдохнул и уловил запахи металла, оружейного масла, поношенной одежды, табака и ещё чего-то странного, иного.

— Люди какие-то идут, — негромко сказал я.

Перепел моментально прекратил есть, схватил автомат и направился к двери.

— Держи окно под прицелом, — сказал он мне и добавил Максу, — а ты меня страхуй, только в спину не попади.

Мы все напряженно замерли на своих местах. Перепел и я тревожно всматривались через окно и дверной проём в пелену дождя. Я первым заметил человека в типичной старательской куртке-штормовке, с рюкзаком на плечах, идущего в нашу сторону по центральной (и единственной) улице Мёртвого посёлка.

— Отбой тревоги, это свои. Я его знаю. Это Жук, — сказал Перепел и громко крикнул, — Эй, Жук, здорОво!

Старатель моментально отреагировал на крик: в руках у него оказался калаш.

— Жук, это я, Перепел! Не стреляй! — прокричал наш ведущий.

— Не ори, не глухие, — послышалось вдруг у нас за спиной. Мы резко обернулись и увидели, что из соседней комнаты выглядывает высокий тощий мужик в мокром кожаном плаще с капюшоном. В вытянутой руке мужик держал серовато-оливковый шарик — гранату РГН.

— Только без глупостей! — предупредил он. — Я ведь вас подорву, а сам укрыться успею. Оружие на пол!

Мы поспешно положили оружие на грязные доски. В дверном проёме показался Жук, дуло его автомата смотрело точно мне в солнечное сплетение. Одно движение пальцем, и я узнаю, есть ли жизнь после смерти.

— Домик-то осмотреть надо было получше, — сказал длинный. — Здесь чёрный ход имеется. Не умеете вы, ребятки, засаду готовить…

— Какая засада? Мы честные старатели! Я Перепел. Жук меня знает. Жук, скажи ему! Мы тут от дождя укрылись, я и двое желторотиков, первый раз их в Зону вывел…

— Жук, ты его знаешь?

— Да, он — Перепел из «Птичника». Расслабься, Торпеда, это не западня.

Жук убрал автомат, Торпеда спрятал гранату.

— Извините, мужики. Нервы ни к черту. Второй день в Зоне мотаемся, подустали.

Старатели степенно пожали руки сначала Перепелу, потом нам с Максом.

— Откуда идёте, братки? — поинтересовался Перепел.

— С Чернодола идём.

— Как сходили?

— Нормально. На болоте, правда, на попрыгунчиков нарвались, но отбились вроде.

— Слама взяли?

— Есть маленько.

Судя по тому, с каким тяжелым стуком Жук и Торпеда опустили на пол свои рюкзаки, «маленько» было явным преуменьшением.

— А мы вот на Мусорку собираемся.

— Вы, это, — сказал Жук, — через КПП туда лучше не ходите. Мы краем уха слышали, там заварушка какая-то. Постреливали сильно.

— Спасибо, братки, спасибо. Учтём.

Перекинувшись ещё парой-тройкой фраз, Перепел попрощался, и мы вышли из дома. Тут же по стволу дерева, росшего около хибары, с громким шорохом молниеносно взобралось какое-то существо. Из бурой листвы на нас уставились два жёлтых глаза.

— Не пугайтесь, — сказал Перепел. — Раз есть крысы, должен быть тот, кто на них охотится.